На очередном, десятом по счету форуме IT-Summit, проведенном Ассоциацией предприятий компьютерно-информационных технологий в Казани, руководители компаний — лидеров отечественного рынка обсуждали пути развития отрасли. Некоторые из поднятых вопросов комментирует Александр Микоян, генеральный директор Hewlett-Packard в России.

— Под воздействием каких факторов складывается стратегия компании Hewlett-Packard на российском рынке?

Не вдаваясь в детали нашей стратегии, я хотел бы сказать, что, на наш взгляд, российский рынок характеризуется нереализованными возможностями. В частности, целые сегменты ИТ-рынка в России до сих пор отсутствуют.

В первую очередь они связаны с услугами. Сложными услугами аутсорсинга для крупных заказчиков, которые в мире способны оказывать считанное число поставщиков услуг. Интерес к ним уже есть, руководители предприятий понимают, что мы поможем им сэкономить средства, повысить их защищенность от разных рисков, повысить гибкость и так далее. И сейчас то время, когда это понимание нужно трансформировать в контракты.

Второе, что бы я отметил, — российские информационные системы, вообще говоря, похоже недостаточно сложны. Будь они более комплексными и развитыми, они могли бы решать больше задач — и в коммерческих компаниях, и в госструктурах. Многие потенциальные заказчики это тоже уже понимают.

— Допустим, понимание есть, но есть ли сейчас платежеспособный спрос?

Безусловно. Повышение конкурентоспособности предприятиям необходимо — и для выхода на международные рынки, и для борьбы на внутреннем, куда приходит все больше иностранных компаний. Да и Российское государство тоже должно быть более конкурентоспособным для того, чтобы оказывать более гибкие и быстрые услуги своим гражданам, чтобы, опять же, повысить конкурентоспособность экономики.

— Что может сделать государство для того, чтобы российские предприятия стали более конкурентоспособными с точки зрения ИТ? Должно ли оно как-то особо поддерживать ИТ-рынок?

Думаю, речь идет об общей поддержке модернизации. России необходима модернизация как основных средств производства, так и поддерживающих систем, в том числе в области информационных технологий. Этот процесс можно поддерживать при помощи налоговых льгот, иных видов финансовых инструментов. Другой вопрос, что сегодня информационные технологии должны иметь чуть больший приоритет, потому что, как уже всем понятно, благодаря им конкурентоспособность может повыситься весьма существенно и относительно небольшие инвестиции в них могут дать высокую отдачу.

Но вернемся к вопросу стратегии. Мне кажется, для того чтобы определить стратегию, нужно определить те сегменты ИТ-отрасли, которые государство намерено поддерживать, а это зависит в свою очередь от того, каких целей хотят достичь государство и сама отрасль. Похоже, что с этим нет полной ясности, об этом и идут дискуссии на отраслевых конференциях.

— Внутренний спрос можно регулировать, тем или иным образом побуждая предприятия к модернизации. А на внешнем рынке?

Рецепты известны – налоговые льготы, помощь в создании инфраструктуры через технопарки, введение особых таможенных режимов, которые позволили бы компаниям легко импортировать необходимое оборудование и экспортировать продукты.

Проблема в том, что мало кто сегодня, как мне кажется, задумывается о том, что российская ИТ-отрасль конкурирует с мировой. Компании наподобие «Лаборатории Касперского», ABBYY, Cognitive и ряд других стремятся продавать свои решения на чрезвычайно сложном мировом рынке. И любая помощь государства позитивно сказывается на их результатах.

— Протекционистские меры – насколько они эффективны?

Смотря что называть протекционизмом. Такие меры, как защита российского рынка от ввоза иностранного оборудования или программных продуктов, вряд ли помогут, они лишь приведут к тому, что потребители этих продуктов или продуктов, их заменяющих, будут страдать от отсутствия конкурентоспособного оборудования.

Дело в том, что для создания заводов по производству оборудования российский рынок зачастую не является достаточно большим. Почему эффективны заводы нашей компании? Потому что мы покрываем весь глобальный рынок и за счет масштаба закупок комплектующих и налаженной логистики можем добиться их невысокой стоимости. Если этих составляющих нет, производство неэффективно, потому что дорого, а значит, покупатели будут вынуждены платить больше и в свою очередь станут менее конкурентоспособными на мировом рынке.

Возможен протекционизм в виде поддержки своих компаний, работающих на экспорт, о которой мы уже говорили. Это другое дело, обычная мировая практика.

— Протекционизм может принимать форму требования, чтобы закупаемое для государственных нужд оборудование частично или полностью собиралось в России...

Это уже пробовали. Посмотрите на рынок телекоммуникаций. В свое время уже выдвигались требования производить коммутационное оборудование в России. Ряд компаний объявили об открытии таких производств. Но, по сути, это была отверточная сборка, никакой передачи технологий не произошло. Просто у компаний-производителей появились дополнительные затраты, которые они включили в стоимость оборудования для заказчиков — и в ваш телефонный счет. Но позволило это развить российскую отрасль производства телекоммуникационного оборудования? Нет, только сбило с курса. То же самое, мне кажется, будет в отношении компьютерного оборудования, если возникнет требование непременно производить его в России.

Дело в том, что доля стоимости, добавляемая при сборке, очень мала. И эта сборка ничего нового в российские высокие технологии не привносит.

— Но HP открывает производство в России...

Мы при этом руководствуемся прогнозом спроса на нашу продукцию в стране. И все такого рода проекты должны рассматриваться только с этой точки зрения. Политические соображения, как показывает практика, в области производства ИТ-оборудования не работают.

— Еще один аспект, обсуждавшийся на форуме, — ИТ-образование. Какие, по вашему мнению, кадры нужно выращивать для отрасли — программистов, системных архитекторов, инженеров, квалифицированных пользователей?

Наша собственная образовательная программа заключается в том, что мы показываем бизнесменам и студентам, как можно применять информационные технологии — в бизнесе и науке. Они учатся пользоваться ИТ как инструментом. Вообще же российская школа не готовила кодировщиков. Она в основном готовила людей, которые понимают в кибернетике, математиков, физиков. Но когда возник рынок заказного программного обеспечения, то люди, имевшие хорошее фундаментальное образование, смогли заниматься и программированием.

Я вполне могу представить, что российские компании когда-нибудь будут использовать программистов из Индии или из Малайзии. Ведь главный вопрос — где остается интеллектуальная собственность и соответственно основная прибыль.

Возможно, когда-нибудь в отдаленном будущем наши потомки, сетуя на свои слишком медленные «йоттабитные» соединения с Интернетом, будут требовать более быстрых — «хеллабитных». С приставки «хелла-» (от распространенного в Северной Калифорнии жаргонного словечка hella — «чертовски много») будут начинаться единицы СИ, отличающиеся от базовых в 10^27 раз, если добьется задуманного студент Калифорнийского университета Остин Сендек. Будущий физик агитирует за то, чтобы это забавное слово стало новой официальной десятичной приставкой в Международной системе единиц (СИ), и его усилия имеют некоторый успех, по крайней мере, идея начала пользоваться популярностью.

По словам самого Сендека, у него есть время до сентября, чтобы убедить как можно больше людей начать пользоваться словом «хелла» для обозначения физических величин, выражаемых 28-разрядными числами.

«Ведь сразу понятно, о чем речь, — уверен Сендек. — Когда вы говорите, что нечто весит 'хеллаграмм', ясно, что это очень много».

Страничка в Facebook, которую создал Сендек для привлечения внимания к своей затее, собрала уже около 60 тыс. голосов в ее пользу.

Приставки в СИ используются для обозначения величин, отличающихся от базовой в определенное целое количество раз. В их число входят знакомые всем «мега», «гига», «тера» и «пета».

Сейчас самое большое число, для которого есть приставка в СИ, составляет 10^24. Обозначается оно словом «йотта». Поскольку кратность приставок изменяется с шагом 1000, следующая, наименование для которой еще не выбрано, должна будет обозначать число 10^27 — единицу с 27 нулями.

Идею для новой приставки Сендек почерпнул из шутки. Студент спросил своего коллегу по лаборатории, каково напряжение исследуемого ими элекрического поля, и тот ответил: «Хеллавольт».

«Я усмехнулся и подумал, что было бы забавно, если бы хеллавольт действительно существовал, — вспомнил Сендек. — Слово вполне подошло бы, поскольку приставки в СИ как раз оканчиваются на букву 'а'».

Согласно определению в онлайн-словаре сленга Urban Dictionary, слово hella часто используется вместо «очень» или «сильно» при описании чего-либо, являясь сокращением от слова helluva, которое представляет собой сокращение фразы hell of a lot.

По легенде, словечко hella родилось в Сан-Франциско. Так или иначе, оно давно и широко используется в этих краях, примерно с конца 70-х годов.

Как утверждает Сендек, страничку в Facebook он создал в шутку, но получил на нее такую бурю откликов, в особенности от членов научного сообщества, что решил всерьез начать продвигать свою идею. Вскоре он создал блог и даже онлайн-магазин с товарами в ее поддержку.

В сущности, начинать эру «чертовски больших» чисел сейчас самое время. Буквально на днях аналитики IDC по результатам исследования, которое финансировала корпорация EMC, сделали прогноз о том, что в этом году объем информации, хранимой в цифровом виде, достигнет 1,2 зеттабайта, а к 2020 году — уже 35 зеттабайт. Зетта же, 10^21, это всего на один уровень меньше, чем йотта.

Некоторые меры уже сейчас удобнее было бы выражать в «хеллаединицах». Например, как подсчитал Сендек, масса солнца составляет 2,2 хеллатонны, а излучаемая светилом энергия — 0,3 хеллаватта (или 300 йоттаватт в реально существующих единицах).

Мир микроскопических величин тоже приближается к пределам возможностей СИ. Например, недавно ученые Института квантовой механики Технологического университета штата Джорджия сумели зарегистрировать рекордно малую силу в ловушке из электрического и магнитного полей — 174 йоктоньютона. Более чувствительные инструменты будущего, без сомнения, позволят измерять и гораздо меньшие величины.

Своего рода правилом в СИ является именование кратных приставок таким образом, чтобы они оканчивались на «а», а дольных, используемых для микроскопических величин, — на «о». Например, йотта обозначает 10^24, а йокто — 10^-24. Таким образом, как указал один из комментаторов в Facebook, единицы измерения с дольностью 10^-27 будут «хелламасштабными».

Хотя мы и живем в век, когда пиар в блогах способен принести внушительные результаты, Сендеку придется еще «чертовски много» сделать, чтобы осуществить задуманное.

Система именования приставок СИ находится в ведении Международного бюро мер и весов. Последний раз новые приставки были утверждены в 1991 году — ими стали зетта и йотта. Со своим предложением Сендек обратился к профессору Университета Ридинга Иэну Миллсу, президенту Консультативного комитета по единицам измерения, — эта организация консультирует Международное бюро мер и весов. Миллс пообещал Сендеку, что вынесет предложение на обсуждение комитета на очередном его совещании, которое пройдет в сентябре.

«Миллс сказал, что идея ему показалась очень занятной и что участников совещания она, скорее всего, развлечет, но насчет того, что научное сообщество воспримет ее всерьез, он не уверен», — отметил Сендек.

Пока же Сендеку остается только добиваться использования предложенной им приставки в повседневной речи: «Если ее начнет употреблять достаточное количество людей, это войдет в привычку».

Сендеку передали, что некоторые преподаватели его университета уже пользуются новым словом на лекциях и в беседах. Дошел даже слух, что кто-то из инженеров Google предлагал включить единицы, начинающиеся на «хелла», во встроенный в поисковую систему калькулятор, но эту идею отвергло начальство.

По мнению Сендека, если бы его термин включили в СИ, это могло бы стать данью уважения к работе ученых знаменитых исследовательских центров, расположенных в Северной Калифорнии, — Беркли, Стэнфорда, Калтеха, Национальной лаборатории Лоуренса в Ливерморе и других.

Происхождение слова Сендека не смущает: «Наукой надо заниматься, не теряя чувства юмора. Уходя с головой в исследования, мы иной раз забываем о том, кто мы есть на самом деле — кучка простых смертных, пытающихся описать Вселенную уравнениями».

Прошедший в Казани форум IT-Summit 2010, организованный Ассоциацией предприятий компьютерно-информационных технологий, собрал руководителей ведущих компаний, работающих на отечественном компьютерном рынке. На форуме поднимались темы, которые можно назвать извечными: кадровый вопрос, стратегия развития бизнеса, влияние технологий на развитие как самого ИТ-бизнеса, так и экономики в целом. На эти темы мы беседуем с Кириллом Корнильевым, членом правления АП КИТ, главой отделения IBM в России и странах СНГ.

— На саммите вы вели круглый стол, посвященный «технологическим трендам, интересным для ИТ-бизнеса». Сейчас, в кризис, какие тренды могут реально помочь и ИТ-компаниям, и их клиентам?

С технократической точки зрения любая новая технология поможет обществу жить лучше. Поэтому речь скорее шла о том, что в целом модернизация экономики, увеличение производительности труда без применения компьютерных и коммуникационных технологий невозможны.

Прежде всего это связано с тем, что мы живем в урбанистическом обществе. В 2008 году городское население планеты превысило сельское. А для дальнейшего улучшения его жизни нужно совершенствовать инфраструктуру. При этом зачастую инфраструктуры, созданные в доцифровую эпоху, не очень эффективно используются или сами по себе неэффективны. И новые технологии позволяют повысить эту эффективность относительно недорого. Необязательно вкладывать, например, огромные деньги в расширение дорожной сети, скажем, в Москве; если создать интеллектуальную систему управления транспортом, что стоит совсем других денег, то это приведет к повышению пропускной способности имеющихся дорог на 20-30%.

Так что ИТ-индустрия – это и есть средство модернизации России. С нашей точки зрения, по крайней мере.

— В каком направлении России развивать ИТ-отрасль? В пример приводятся то Китай, то Америка, то Индия...

Когда мы, смотрим, скажем, на китайский путь развития как на пример для подражания, то часто забываем об одной простой вещи — у них есть возможность экстенсивного развития. Каждый год на китайском рынке рабочей силы прибавляется 20 млн новых работников. У нас такого резерва нет. И не будет. Наш единственный резерв — повышение производительности труда. А у нас в некоторых отраслях с нею катастрофическая ситуация – по сравнению с развитыми странами.

Что касается собственно ИТ-отрасли, в ней тоже хроническая нехватка кадров. Мы в рамках АП КИТ проводили довольно большую работу по анализу рынка труда. Понятно, что во время кризиса дефицит кадров немного снизился, но незначительно, а сейчас он снова обостряется.

— Уже жалуются...

А через год-два мы опять окажемся в катастрофической ситуации нехватки кадров. Государство помогает и даже увеличило количество студентов, выпускаемых по специальностям, связанным с информационными и телекоммуникационными технологиями. Однако потребность в кадрах все равно в разы превышает возможности их выпуска, и в дальнейшем ситуация будет только усугубляться.

— И что делать?

В АП КИТ разработаны стандарты на все возможные ИТ-специальности. С одной стороны, это правильно, с другой — в вопросах образования и подготовки кадров до некоторой степени сохранился подход от бывшего СССР. Стараемся все делать сами. А это невозможно. Надо учитывать, что есть рабочие места, которые создают небольшую прибавочную стоимость, например при сборке компьютеров или кодировании. А есть такие, которые обеспечивают колоссальную прибавочную стоимость, например при разработке продуктов на заказ, когда создается интеллектуальная собственность.

Нужно создать имидж тех, кто «умеет решать задачи». Он, в общем-то, близок к реальному положению дел. Это путь, если угодно, страны, которая ближе к развитому рынку, чем к развивающемуся. Надо готовить специалистов, умеющих ставить и решать задачи. При этом работу по кодированию можно передать той же Индии.

— Кто будет советовать, сколько и кого надо готовить?

Это, наверное, следующий этап работы АП КИТ. Мы сотрудничали с Минобрнауки при разработке стандартов, теперь нам надо совместно понять — какое количество и каких специалистов должно быть подготовлено, чтобы они были востребованы через несколько лет. И это очень сложная задача.

— Для этого у отрасли должна быть единая точка зрения на свое развитие, которую можно представить государству. Она существует?

На высоком уровне, в виде лозунга, стратегию сформулировать легко, трудно спорить с тем, что информационно-коммуникационные технологии в краткосрочной и среднесрочной перспективе, пожалуй, единственный рычаг, при помощи которого можно способствовать модернизации и развитию высокотехнологичной экономики в России. А вот донести эту мысль до руководства страны и сделать так, чтобы она была полностью принята, – задача непростая, даже для авторитетной общественной организации.

В АП КИТ есть группа, занимающаяся формулированием стратегии развития отрасли. Когда ассоциация формировалась, был создан соответствующий документ, который выражал общую точку зрения. Сейчас мы находимся на новом этапе развития, нам нужно ее сформулировать на следующий период. Мы такую работу сейчас начали. Она займет некоторое время, наверное, до конца года.

— Можете хотя бы приблизительно раскрыть ее содержание?

Это было бы некорректно. Есть очень много деталей, нужно учитывать мнение очень разных сегментов отрасли — разработчиков программных продуктов, международных вендоров, интеграторов, локальных сборщиков... Мы — общественная организация, нам надо достигать консенсуса.

— С учетом того что бизнес-интересы зачастую прямо противоположны, это, наверное, нелегко?

В любых отраслевых организациях фокусируются не на том, что разъединяет, а на том, что объединяет. Мы находим какие-то общие задачи и пытаемся их решать. Это и вопросы мониторинга рынка, выработка стратегии, кадровые проблемы, вопросы, касающиеся отношений с государством, и ряд других.

— Последнее новшество в деле модернизации — создание «инноградов». Как вы относитесь к такой идее?

В этой области есть мировой опыт — и позитивный, и негативный. И у нас уже кое-какой опыт накоплен — и по технопаркам, и по специальным экономическим зонам. Что касается собственно инноградов, в которых информационные технологии считаются одним из приоритетных направлений, будет интересно узнать детальный план их развития.

Надеюсь, будут учтены ошибки прошлого, ведь если мы обратимся к мировому опыту, то выяснится, что надо плотно увязывать инновационную деятельность с высшей школой — это и академическая наука, и подготовка квалифицированных кадров для начинающих компаний.

А дело государства — создавать условия, помогать теми или иными способами. Мировой опыт, опять же, хорошо известен, велосипед изобретать не надо.

Некоторые предприниматели из Китая, чуждые моральным ограничениям,  зарабатывают деньги на давно известной уязвимости стандарта шифрования для сетей Wi-Fi, продавая обычным пользователям инструментарий для взлома сетевых ключей.

USB-адаптеры Wi-Fi вместе с операционной системой Linux, программным обеспечением для взлома ключа и детальной инструкцией продаются через Интернет, а также на китайских рынках электроники. Эти наборы, рекламируемые как средство, с помощью которого пользователи могут выходить в Web бесплатно, привлекли к себе такое внимание покупателей, что крупный китайский онлайн-аукцион, Taobao.com, был даже вынужден в прошлом году специальным образом запретить их продажи.

С помощью одной из «карт, крадущих сеть» пользователь, обладающий минимальными техническими знаниями, может легко узнать пароли чужих сетей Wi-Fi.

Этот инструментарий весьма недорог. На рынке в Пекине его можно купить за 24 долл., причем за эти деньги вам помогут еще и в настройке.

Основной компонент инструментария, адаптер с шестидюймовой антенной, который подключается к порту USB, поставляется с драйвером на компакт-диске, а также отдельным диском с операционной системой «специального назначения» BackTrack. В системе BackTrack пользователь запускает приложения Spoonwep и Spoonwpa, которые пытаются получить ключи двух протоколов, применяемых для защиты сетей Wi-Fi, WEP (Wired Equivalent Privacy) и WPA (Wi-Fi Protected Access). Обнаружив ключ, пользователь, запустив Windows, может воспользоваться им для доступа к беспроводной сети.

Для взлома ключа WEP программа использует давно известный изъян в протоколе. Для WPA собираются данные, переданные по беспроводной сети, и с помощью «лобовой атаки» подбирается ключ.

Специалисты по вопросам безопасности утверждают, что им неизвестно о каких-либо иных подобных инструментах, продаваемых где-то еще, кроме Китая, хотя инструкции, описывающие, как взломать WEP, уже давно можно найти в Интернете.

Подобный инструментарий в Китае считается нелегальным, и неясно, кто комплектует USB-адаптеры данным программным обеспечением. Один из производителей адаптеров, компания Wifly-City с Тайваня, поддерживает в Тайбэе сеть Wi-Fi, доступную в кафе и ряде других общественных мест. В Wifly-City заявляют, что они не поставляют и не несут ответственности за программное обеспечение, которым третьи лица могут дополнять продукты компании.

Создатели BackTrack утверждают, что эта операционная система предназначена для глубокого тестирования, а не для организации вредоносных атак.

«В Китае нас обвиняют в том, что мы преследуем нелегальные цели. Однако все это делается без нашего ведома и одобрения», — заметил один из разработчиков BackTrack по имени Матс.

Одному из инструментов потребовался час на то, чтобы взломать ключ WEP в тестовой атаке на персональный маршрутизатор, установленный для этой цели и использующий 40-разрядное шифрование.

«Ключи WEP можно получить буквально за несколько минут, — заметил Матс. – Тут все зависит от многих факторов. Думаю, рекорд составляет около 20 секунд».

Как заметил один из специалистов по вопросам безопасности из Китая, лобовые атаки на системы шифрования WPA менее эффективны. Но, несмотря на то что WEP устарел, многие его все еще применяют, особенно на домашних маршрутизаторах. Сегодня едва ли не в каждом жилом доме есть сеть WEP, которой может попытаться воспользоваться всякий, кто купил такой инструментарий.

По словам того же специалиста, поскольку инструментарий собирает пакеты данных для того, чтобы осуществить свои атаки, с его помощью злоумышленник может завладеть важной личной информацией, которую его жертва посылает по сети. Такого рода инструментарий пользуется спросом, несмотря на китайские законы, направленные на противодействие хакерству.

Первая четверка стран получила разрешение от организации ICANN на использование национальных доменных имен верхнего уровня, целиком записанных знаками национального алфавита вместо латиницы.

Все существующие доменные имена верхнего уровня записываются 26 символами латиницы с A по Z, что неудобно для России, Китая, арабских стран и других государств, где используются алфавиты, отличные от латинского, а также для стран, в чьей письменности используются латинские символы с диакритиками (например, для Австрии и Испании).

Напомним, существует несколько видов доменов верхнего уровня: общего назначения, такие как .com, .net и .org; специальные, наподобие.aero и.museum; двухбуквенные национальные домены, такие как .ru, .fr или .uk.

Первыми странами, которым разрешено записывать доменные имена целиком в национальных кодировках, стали Россия, Египет, Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты. Они сохранят за собой и свои национальные домены в латинской кодировке, например, у России останется домен.ru.
Получения права на запись доменных имен в национальных кодировках ожидают Китай, Иордания, Шри-Ланка и Таиланд.

В ICANN уже довольно долго работают над тем, чтобы обеспечить возможность использовать национальные алфавиты в системе доменных имен. Этому препятствуют технические сложности, в первую очередь то, что вся инфраструктура DNS изначально была рассчитана только на латиницу.

Национальные доменные имена, независимо от используемого в них набора символов, будут храниться в виде закодированной последовательности латинских знаков, начинающейся с xn-. К примеру, российский домен верхнего уровня .рф в такой кодировке будет выглядеть как xn-p1ai, а египетский национальный домен — как xn-wgbh1c. За преобразование доменного имени в соответствующую кодировку для отображения отвечает клиентская программа — браузер или иная.

На сайте ICANN имеется тестовая страница, с помощью которой можно проверить, поддерживает ли используемый вами браузер функцию такого преобразования. 

ИТ-департаментам все сложнее справляться с администрированием смартфонов и других мобильных устройств: пользователи носят с собой различные телефоны с разными операционными системами, рассчитывая на доступ с их помощью к электронной почте, видеоконференц-связи и всевозможным корпоративным приложениям.

«Было гораздо проще, когда мы выдавали каждому мобильному сотруднику ноутбук Dell Latitude и смартфон BlackBerry, предупредив, что больше ничего не понадобится», — отмечает Пол Дебизи, аналитик Gartner, один из участников посвященного актуальным проблемам беспроводных и мобильных технологий круглого стола на только что завершившейся выставке Interop.

Но теперь телефоны все больше приближаются по возможностям к компьютерам и ситуация осложняется из-за большого количества популярных платформ, в число которых входят BlackBerry, iPhone, Android, Palm, Windows Mobile и Symbian.

«Мобильных платформ сейчас уже целых шесть, и внезапно оказывается, что необходимо обеспечивать поддержку то одной, то другой», — отмечает Майкл Миллер, старший вице-президент по технологической стратегии Ziff Brothers Investments.

Обеспечить доступ к электронной почте еще относительно просто, но нужен также и доступ к приложениям предприятия.

«Заставить работать корпоративные приложения на всех этих платформах — задача посложнее, — полагает Миллер. — Мы все привыкли к приложениям, которые работают на настольных компьютерах и ноутбуках с Windows. Что же происходит, когда пользователь рассчитывает на постоянную связь с приложениями предприятия через карманное устройство? Ни на iPhone, ни на BlackBerry Windows 7 не работает, да вы бы этого и не захотели».

Прогресс в области мобильных технологий идет стремительно, на рынок постоянно поступают новые смартфоны, развиваются новые стандарты сотовой связи, такие как 4G, WiMAX и LTE.

«Мобильный мир становится все сложнее, и теперь предприятия уже не могут ограничиваться поддержкой только какого-то одного устройства», — считает Лайза Файфер, президент компании Core Competence, специализирующейся на технологическом консалтинге. Можно попытаться остановиться на небольшом числе стратегически важных платформ и приложений, но ИТ-руководителям будет сложно предотвращать использование мобильных устройств тех или иных видов.

«Пришло время перестать считать обеспечение поддержки мобильности узкой задачей, ограниченной корпоративным стандартом, — уверена Файфер. — Пора думать о том, как обеспечить мобильный доступ для всех существующих устройств».

Мобильные устройства гораздо более многообразны, чем ноутбуки, отметила она. Иллюстрируя свои слова, Файфер продемонстрировала аудитории смартфон HTC Droid, купленный ею несколько месяцев назад. Как оказалось, на Droid не работают приложения, которые Файфер нужно было протестировать на Interop, и ей пришлось взять с собой еще один смартфон, Google Nexus.

«А у кого-то из ваших пользователей может быть одновременно Droid и iPod Touch», — добавила она.

Возможно, в каких-то случаях это вопрос личных предпочтений, но часто у пользователей могут быть вполне обоснованные рабочей необходимостью причины подключать несколько смартфонов разных видов к корпоративной сети.

Хотя одной из актуальнейших проблем всегда являлось обеспечение безопасности, администрирование мобильных устройств сейчас, возможно, выходит на первое место. В ходе Interop были опрошены 475 посетителей выставки, и 200 респондентов назвали управление мобильными устройствами наиболее актуальной для себя на сегодня проблемой.

Со временем предприятиям понадобятся новые платформы управления и корпоративные политики, обеспечивающие возможность использовать множество видов устройств, полагает Файфер.

Если бы все мобильные приложения работали в браузерах, создание стандартизованных инструментов управления было бы делом относительно простым. Однако с ростом популярности iPhone и Android появилось множество моноплатформенных приложений, которые работают только на каком-то одном устройстве. И если платформа Android открыта и для нее легко писать приложения, то в случае с iPhone это не так, отметил Миллер.

«У Apple очень закрытый процесс разработки приложений, — утверждает он. — Запрещено писать программы для iPhone с помощью инструментов, предлагаемых не Apple. Теоретически вы не имеете права создавать приложения для iPhone ни средствами Adobe, ни Microsoft».