Для того чтобы квартирный вопрос перестал портить людей, необходимо, чтобы очереди на жилье составлялись понятным и прозрачным образом. О том, как это сделать при помощи блокчейн-системы, рассказывает Артем Круглов, заместитель директора по развитию бизнеса пермской компании ИВС, докладчик конференции «Технологии блокчейна 2019», которую 12 февраля проводит издательство «Открытые системы».

- Как родилась идея создать систему ведения жилищной очереди на блокчейне?

У нас в регионе уже была система обеспечения жильем молодых семей, созданная для Министерства социального развития Пермского края. Когда возникла потребность расширить ее функциональность и на другие категории граждан, стало понятно, что важно еще и обеспечить прозрачность работы очереди. Так возникла идея использовать технологию блокчейна.

Обеспечение жильем — это распределение очень дорогого имущества или денежных средств, очереди длинные, их много разных типов, есть очереди, а есть несколько категорий внеочередников, и из них тоже возникает очередь, причем учет разных категорий может вестись в разных системах, а цена ошибки может быть велика.

Поскольку текущее положение отдельного участника с учетом очередного и внеочередного порядка может не только уменьшаться, но и увеличиваться, возникает некоторое недоверие, а также конфликтные ситуации типа: «Мы были десятыми в очереди, знаем, что выдали пять квартир, а теперь мы пятнадцатые. Что происходит?»

На наш взгляд, доверие к работе по выдаче жилья можно обеспечить с помощью технологии распределенного реестра данных.

В системе такой реестр состоит из двух частей. Одна хранит данные о заявителях, ту информацию, которая относит человека к той или иной категории очередников и влияет его положение в очереди. Вторая часть – это смарт-контракт, программа, которая управляет движением очереди на основании имеющихся в блокчейне данных. В смарт-контракты закладываются государственные и региональные нормативные положения, а они вычисляют в соответствии с этой информацией, как должна двигаться очередь.

- Безусловно, выдача жилья по смарт-контракту – это хорошо, но люди – существа непредсказуемые. Они могут родить еще детей, развестись...

Эти люди принесут документы об изменении в своем статусе, по закону актуальность и достоверность информации — их зона ответственности. Новые данные попадают в систему, и текущее положение людей в очереди может измениться.

Но несмотря на то что правильность предоставленных сведений — забота самих заявителей, сотрудники органов социальной защиты, которые занимаются работой с населением, заранее начинают работу с теми, у кого велика вероятность попасть в список. К моменту когда появляются условия по оказанию помощи в улучшении жилищных условий, с кандидатами, у которых подходит очередь, ведется работа, чтобы ко времени выдачи данные были актуальны.

- Система работает в «боевом» режиме или пока в тестовом?

Она полностью введена в эксплуатацию, однако сертификатов на жилье с ее помощью пока не выдавалось, активность в этом отношении пойдет примерно с марта-апреля, когда начнутся выдачи отдельным категориям граждан. Сейчас она — источник информации о состоянии очередей. И сотрудники, которые уполномочены добавлять записи в реестр, фиксируют в ней информацию о заявителях. Технология блокчейна обеспечивает также корректность данных: сведения, которые не соответствуют установленным правилам проверки, технически не могут быть добавлены в распределенный реестр.

На основании этой информации смарт-контракты определяют список, кто следующий в разных очередях. Дальше сотрудники смотрят список, проверяют, что все данные актуальны и достоверны, если надо — просят дополнить информацию. Ну и, грубо говоря, нажимают кнопку «Выдать». И система выдает список тех, кто должен получить помощь; никто не может вмешаться в процесс выбора очередников на основании текущего состоянии очереди, человеческий фактор исключен.

- Как обеспечивается прозрачность?

Наша блокчейн-сеть имеет два уровня. Есть узлы-валидаторы, которые могут добавлять информацию и участвуют в принятии консенсуса. Сейчас таких узлов четыре. Они находятся в краевых министерствах, ответственных за ведение реестра, а также в муниципалитете. Даже если по каким-то причинам один узел отпадет, сеть продолжит работу.

А есть узлы-аудиторы. Любой гражданин может взять код — он опубликован, создать узел и проверить все транзакции. Это дает возможность полного аудита данных по очереди. Этот момент принципиально важен. Обычную базу данных можно незаметно изменить, в блокчейне все изменения на виду — кто что когда и почему сделал.

Ну а те, кому это слишком сложно, могут просто посмотреть очереди на публичном портале. И если что-то показалось подозрительным, тогда уже прибегать к имеющимся способам проверки.

- Какую платформу вы выбрали и почему?

Мы используем платформу Exonum, написанную на языке Rust. Ее исполнимые файлы достаточно «легковесны» и не требуют больших аппаратных ресурсов. Мы смотрели разные платформы, например Hyperledger, Corda, у них аппаратные потребности гораздо выше.

Rust – новый язык, перспективный и с точки зрения быстродействия, и с точки зрения размера исполнимых файлов. Одно из требований заказчика заключалось в том, чтобы любой гражданин на домашнем компьютере, даже стареньком, мог поднять аудиторский узел и проверить правильность работы системы. Этому требованию удовлетворял Exonum.

- Поскольку система только запущена, о ее экономическом эффекте еще рано говорить?

До того как мы запустили платформу, все очереди велись в разных инструментах — в текстовых файлах, в электронных таблицах, молодые семьи, как я уже говорил, в специализированной системе. Соответственно у сотрудников уходило очень много времени на согласование очередей, на поиск информации, на формирование отчетности. Новая система решает все эти вопросы. Статистики пока нет, но понятно, что эффект будет — и для очередников, и для сотрудников.

- Насколько решение масштабируемое, какого размера регион оно может обслужить?

Технических ограничений нет, платформа сама по себе производительная, а кроме того, мы заложили в ее архитектуру возможность независимо обсчитывать разные территории, по каждому муниципальному образованию счет идет отдельно.

Функционально же система для Пермского края содержит ряд местных особенностей, она создавалась с учетом регионального законодательства. Один в один в другой регион не перенесешь, но учесть в ней особенности законодательства другого региона несложно.

- Какие есть планы по развитию?

Конкретных планов пока нет, но уже сейчас видно, что у технологии блокчейна есть огромный потенциал в повышении эффективности работы различных ведомств в части обеспечения жильем отдельных категорий граждан. И значимый шаг в этом направлении уже сделан.

- О чем вы собираетесь рассказать на конференции?

Я планирую рассказать о том, как применять блокчейн для организации очереди, почему это может быть эффективно. О том, какие мы изучали платформы, какие есть у них есть плюсы и минусы, что дает использование Exonum.

- А сами о чем хотели бы услышать?

Хотелось бы понять уровень использования блокчейна на текущий момент, в каких областях уже есть реальные результаты, а в каких только идет обсуждение возможности применения. Услышать, какие платформы используются в других проектах и почему; может быть, появилось что-то новое с тех пор как мы изучали рынок. Очень хочется услышать мнение заказчиков, что они ждут от блокчейна, какие проекты на блокчейне им нужны.

Заместитель руководителя ДИТ Москвы Ирина Сиренко рассказала, что российское законодательство на данный момент содержит значительные пробелы в нормативном определении работы электронных услуг и перечислила ряд проблем. Например, законы не содержат юридических понятий идентификации и аутентификации. Поставить подпись на планшете можно только в коммерческом секторе, в частности, в банках, для государственных органов такой возможности не существует. Закон «О персональных данных» говорит о том, что в некоторых случаях за гражданина может подписаться его законный представитель, но в случае с биометрическими данными это может сделать только сам субъект.

Интересным вопросом является момент, в который нужно получить от пользователя согласие на обработку данных: это следует делать в момент регистрации, раньше или позже? Момент регистрации, казалось бы, — логичный ответ, однако в этом случае системе непонятно, кто же дает разрешение, ведь системой пользователь еще не идентифицирован.

Важным вопросом является и то, кто должен актуализировать информацию и пользователях в информационных системах? Сама система или пользователь, который подает обновленные сведения в госорганы?

Большой проблемой остаются и многочисленные требования бумажных документов и личного присутствия при составлении разных актов, что тормозит развитие электронных услуг.

В качестве общих решений эксперт предлагает создать единый механизм поддержки актуальности и достоверности данных, используемых при идентификации, усовершенствовать механизм защиты данных (не только персональных), разделить ответственность за достоверность, актуальность и безопасность данных между всеми участниками процесса обработки.

Заместитель руководителя Роспатента Любовь Кирий поставила вопрос о том, кто является создателем устройств, технологий и сервисов на основе искусственного интеллекта: разработчик, производитель или тот, кто в дальнейшем его обучает? Похожий вопрос касается и 3D-моделирования: распространяется ли авторское право на изделия при массовом производстве с использованием одного начального образца?

Исполнительный вице-президент по юридическим вопросам и корпоративным отношениям «ВымпелКома» Виктор Бирюков немного рассказал о новых вызовах сетевой нейтральности — принципу свободного, без приоритетов доступа к Интернету. По его мнению, «полностью внести сетевую нейтральность – контрпродуктивно», поскольку, во-первых, ограниченность ресурса порождает необходимость его регулирования, во-вторых, все пользователи разные (врачи, геймеры) и ситуации разные (рутинные, аварийные). То есть один подход ко всему применять не получится. При этом на вопрос, должен ли быть Интернет с приоритетами или нет, он все же четко не отвечает, а про позицию российских властей отмечает, что позиция у них консервативная: существующих норм достаточно.

Руководитель рабочей группы по оценкам рисков оборота криптовалюты в Госдуме РФ Элина Сидоренко разъяснила, что смарт-контракт сейчас не признается договором ни в России, ни в мире: это всего лишь софт для оптимизации процессов. В суде законность отношений с помощью него подтвердить не получится. Вопрос правопреемства смарт-контракта (в случае смерти владельца) также открыт.

Подтверждение и верификация записей с помощью блокчейна судами иногда принимаются, а иногда – нет. При этом отрегулировать эти сферы можно легко, депутатам в помощь нужны эксперты. По словам Сидоренко, Госдума готова к точечному изменению законодательства.

Адвокат, партнер компании «Ковалев, Тугуши и партнеры» Сергей Патракеев заострил внимание на том, что право регулирует отношения между людьми. Если же системы, созданные на основе интернет-технологий, будут контролировать сами себя, без участия человека, то право станет бессильно, поскольку к машинам оно сейчас в принципе не применимо. По его словам, человечество сейчас проходит стадию накопления информации. Для работы с ней (агрегирования, анализа) прежде всего нужен не нормативный толчок, а инициатива и понимание, что с ней делать.

Подводя итоги дискуссии, можно сказать, что единой системы правового регулирования цифровой среды в России (впрочем, как и в мире в целом) нет, и вопросов по поводу вторгающихся в нашу жизнь явлений много, а ответов на них пока мало.

Были среди них и такие: можно ли считать криптовалюту имуществом, безопасно ли применение смарт-контрактов, могут ли роботы судить людей, как использовать блокчейн для защиты авторских прав.

По мнению арбитражного управляющего Алексея Леонова, сейчас, в силу непроработанности соответствующих норм, криптовалюта в каком-то смысле является мыльным пузырем. Ключевыми рисками спикер назвал высокую активность криптовалют, рост количества сделок с их использованием, стремительный рост курса биткоина при его высокой волатильности и существенное повышение его рыночной капитализации, а также возможность отмывания денег и финансирования терроризма с помощью криптовалюты. Леонов считает, что криптовалюта должна считаться имуществом, изъятие же ее из перечня объектов гражданских прав нарушает интересы участников экономического оборота. В некоторых зарубежных странах криптовалюту признали имуществом, а в США еще дополнительно принимали меры по выведению из тени операций с ней. По словам Леонова, стоит думать не о запретах, а о том, как «снять сливки» с новой технологии — в российском законодательстве нет препятствий к тому, чтобы отнести криптовалюту к имуществу, по ст. 128 ГК РФ ее можно причислить к объектам гражданских прав.

Криптовалютой можно расплачиваться, но что делать, если гражданин стал должником и обанкротился? Добросовестные кредиторы в настоящее время не защищены. Для исправления ситуации Леонов предлагает признать криптовалюту особым видом имущества. Далее, по аналогии со ст. 75 федерального закона «Об исполнительном производстве», должна иметься возможность обратить взыскание на криптовалюту. Она также может включаться в конкурсную массу гражданина — должника. Косвенный положительный ответ на последнюю меру содержится в определении Арбитражного суда Вологодской области по одному из дел. Собственно, в рамках разбирательства дел о банкротстве и понятие криптовалюты будет введено в юридическое поле, считает Леонов. Кроме того, на сделки с криптовалютой должны распространяться ограничения на самостоятельные действия несостоятельного должника по закону «О несостоятельности (банкротстве)».

Для того чтобы понять, не скрывает ли гражданин криптовалюту, государство может применять следующие меры: санкционирование судом доступа к электронной переписке для выявления электронных кошельков, анализ банковских операций, получение информации от операторов связи о возможных сделках. Не исключаются также допрос и экспертиза. В случае выявления криптовалюты для получения доступа к ней следует изымать компьтерную технику.

Однако и без проблем с должниками у инвесторов есть риски. Так, в данный момент совершение сделок с криптовалютой является основанием для рассмотрения Росфинмониторингом вопроса об их отнесении к операциям по отмыванию денег или по финансированию терроризма.

В целом же можно сделать такой вывод и соответствующий ему прогноз: существует много рисков в применении криптовалюты, но в дальнейшем пользоваться ею станет безопасно.

Блокчейн может зафиксировать любую информацию. Процесс хеширования, лежащий в основе технологии, вызывает доверие к записанным данным: их нельзя подделать. На это и опирается проект НИ ТГУ по защите авторских прав.

Исполнительный директор некоммерческого партнерства «Содействие развитию корпоративного законодательства» Елена Авакян осветила тему использования искусственного интеллекта в судопроизводстве. Прежде всего она указала на то, что правильным было бы определение «электронные технологии в судопроизводстве», а не «электронное правительство», а основной задачей искусственного интеллекта назвала анализ информации и поиск решения в процессах. Машины могут быть использованы на стадии раскрытия сторонами доказательств друг другу для получения вероятностного результата. Иными словами — на стадии премедиации. Авакян отметила, что машина будет принимать решения линейно и однозначно, не учитывая чувства человека и его вину (важное для юриспруденции понятие). Поэтому необходимо, чтобы использование электронных технологий контролировал человек. Машинам же на откуп можно отдать рутину и стандартизацию процессов, чтобы снять нагрузку с судей. Авакян заключила, что человечество стоит на пороге видовой конкуренции, которую проиграет, если отдаст суд над собой машинам.

Управляющий партнер юридической компании «Симплоер» Антон Вашкевич задался вопросом, помогают ли смарт-контракты в автоматизации процессов или же являются только модным веянием? По его словам, новая технология все-таки помогает автоматизировать правовые отношения: она делает бизнес, во-первых, более предсказуемым, а во-вторых, быстрым и дешевым.

По расхожему мнению, блокчейн и смарт-контракты используются в основном для криптовалют, однако это не совсем так. Блокчейн может быть разным (приватным, публичным), смарт-контракты применимы же в любых сферах деятельности, например, в банковской системе, бухгалтерии, юриспруденции и законодательстве и др. Вашкевич заключил, что смарт-контракты совместимы с законодательством, но это пока еще не форма договора, а способ исполнения обязательств. Поэтому, если, например, понадобится идти в суд, заявителю потребуется бумажный договор. Можно сказать, что смарт-контракты автоматизируют договорную работу лишь в определенной степени, не полностью.

Примечательно, что на меропрятии были представлены несколько похожих блокчейн-ресурсов для публичного фиксирования какой-либо информации, в частности, для защиты авторских прав. Смысл их заключается в том, что пользователи могут загружать на платформу сделанные ими фотографии или видео и зарегистрировать таким образом время, когда изображения впервые появились в Сети. Так работают проект rupto.io Томского государственного университета, видеоплатформа Lifechain и проект FactFix. Последний имеет дело не только с изображениями, но и с абсолютно разными данными, которые надо записать. Это может быть творческая идея, информация о некачественном оказании услуг в каком-либо учреждении, свидетельство о получении травмы и др. Запись фиксируется в открытом блокчейне, а участники проекта при необходимости могут засвидетельствовать в суде, что такой файл действительно был создан в указанное время.