3 апреля на традиционном ИT-саммите, прошедшем в этом году в Ереване, представителями ряда крупнейших дистрибьюторов, производителей и торговых сетей была подписана «Этическая хартия бизнеса в сфере дистрибуции и импорта ИКТ-оборудования». Компании, присоединившиеся к хартии заявили о желании «обелить» рынок дистрибуции и сделать конкуренцию в этой области прозрачной и полностью соответствующей законодательству. Как было отмечено в анонсе документа, «ситуация, когда риск отдельных игроков рынка вынуждает рисковать всех остальных игроков, чтобы не быть вытесненными с рынка, становится неприемлемой. Участникам рынка выгодно, чтобы все платили равные налоги, чтобы иностранные компании осуществляли ввоз товара прозрачными методами, чтобы сформировалось нетерпимое отношение к компаниям, получающим конкурентные преимущества за счет уклонения от уплаты пошлин и налогов, использующим 'серые' схемы ввоза». Для продвижения положений хартии в жизнь была сформирована Комиссия АПКИТ по этике в сфере дистрибуции и импорта ИКТ-оборудования, которую возглавил Николай Комлев, исполнительный директор ассоциации. Он рассказал Computerworld Россия, чем вызвано появление документа, каковы могут быть результаты его воплощения в жизнь — и для рынка, и для потребителей.

— В АПКИТ уже некогда был комитет по таможенным вопросам. Новая структура — это его преемник или у нее иные задачи?

Нет, не преемник. Нынешний проект в равной степени ориентирован на взаимодействие и с Федеральной таможенной службой, и с налоговой. К тому же это в большой степени работа по саморегулированию внутри бизнеса.

— Кто инициатор создания Комиссии и кто в нее вошел в настоящее время?

У проекта три инициатора: АПКИТ, ФТС и ФНС. Мы не раз предпринимали попытки повысить прозрачность. Но пока государство не включалось в работу, успехи получались сугубо локальными. Если государство не в силах строго контролировать весь ввоз товаров, то те, кому позволяют не платить все положенные налоги и пошлины, будет иметь конкурентные преимущества перед теми, кто работает в открытую.

Кризис заставил государство задуматься о пополнении бюджета. Развитие информационных технологий и использование их в таможенной и налоговой службе, других госструктурах позволило им накапливать данные и получать больше инструментов для анализа и контроля импорта.

Хартию подписали уже все ключевые игроки рынка. В отличие от ситуации с ранее принятой «Этической хартией руководителей ИТ-компаний», нам не столь существенно число подписавших документ, особенно на первых стадиях. Гораздо важнее отработать механизмы взаимодействия. Для координации работ созданы группы, работающие по определенным товарам, например по мониторам, а также по вендорам, поставщикам продукции того или иного производителя.

— Комиссия призвана мотивировать вендоров переходить на прямой ввоз продукции. Как? Какую пользу от прямого ввоза могут получить сами вендоры, канал и конечные потребители?

Если большинство значимых дистрибьюторов обращаются к вендору с предложением, то такое предложение имеет вес. К тому же из ФНС и ФТС к нам обращаются с вопросами – какие вендоры не хотят переходить на условия прямого ввоза? Почему они упорствуют и не желают перевести рынок в цивилизованную сферу? Вряд ли какой-то вендор захочет, чтобы о нем был негативный отзыв сообщества.

Выгода от прозрачного бизнеса очевидна. Это снижение рисков проверок, штрафов. Это повышение стабильности бизнеса. Риски, конечно, есть и здесь. Например, если государство не доглядит, и какой-то канал «серого» ввоза сохранится, то прозрачный бизнес будет проигрывать по ценам. Но с такими случаями мы постараемся бороться сообща.

Если не брать в расчет переходный период, то в дальнейшем, когда весь бизнес будет работать в одинаковых прозрачных конкурентных условиях, потребитель тоже получает выгоду. Компьютер, купленный у неизвестной фирмы или с рук, может, и будет дешевле. Но гарантии, сервис, поддержка – это все есть только у «белой», стабильно работающей компании.

Если поставщики будут соперничать не в плоскости хитроумных финансовых схем, а в области качества обслуживания, то покупатель однозначно выиграет.

— Есть ли риски, что переход на прямые поставки окажет негативное влияние, если на продукцию того или иного вендора будет наложен запрет в рамках санкций?

Нет, не думаю. Вопрос санкций и импортозамещения – совсем про другое. Это или про политику, или про наличие стратегии развития у государства. Хартия не имеет отношения к этой теме.

— Разговоры о либерализации в области параллельного импорта ходят давно. Если она свершится — не проиграют ли вендоры и дистрибьюторы, работающие с прямым импортом?

Вопрос параллельного импорта существует. Но если нам удастся решить прямые задачи текущего проекта, то, научившись работать в координации с государством и между собой, мы сможем легче решить и вопрос «параллелей».

Есть и другие проблемные места – например, покупка через Интернет за рубежом с последующей доставкой почтой без оплаты налогов. Но нельзя исправить сразу все. Давайте начнем хоть с чего-то.

— Что означает «работа с вендорами, осуществляющими непрямой ввоз» и «создание условий, противодействующих «серому» ввозу товаров»?

Работа с вендорами означает прямые переговоры с ними. Выстраивание аргументации, почему им такой переход тоже выгоден. А также сбор информации, выявление тех, кто не хочет изменяться вместе с рынком. Все-таки репутация на рынке очень важна.

— Заявленные Комиссией цели и задачи касаются сферы деятельности ФНС и ФТС. Какие вопросы сейчас с ними обсуждаются, в чем стороны согласны, в чем расходятся?

Расхождения могут быть, например, в методиках расчета рентабельности видов бизнеса. Но сегодня мы больше ориентируемся на те стороны, где есть общее понимание задачи.

Напомню, что хартия появилась на свет 3 апреля. Дайте время на выстраивание механизмов. Думаю, что о каких-то результатах можно будет говорить не раньше осени.

Как сообщила генеральный директор группы Наталья Касперская, консолидированная выручка составила 831 млн руб. В основном эти средства получены за выполнение 412 проектов в области защиты корпоративных данных. Половина проектов была реализована вместе с партнерами по бизнесу.

Группа ведет деятельность на территории России, других стран СНГ, а также в Германии, на Ближнем Востоке, в Индии и Малайзии. Сейчас в InfoWatch трудятся около 400 человек. Они рассредоточены в четырех офисах, расположенных в Москве, Санкт-Петербурге, Минске и Эттлингене (Германия).

«Наше основное достижение в России – рост бизнеса на 57%. Мы усиленно развивались в регионах, особенно в Северо-Западном и Южном федеральных округах. Рост региональных продаж группы составил 78%», — заявила Касперская.

Основным источником дохода группы является продажа продуктов и услуг для защиты от внутренних угроз. В 2014 году этот вид деятельности принес компании 639 млн руб. (рост на 57%). По словам Касперской, на этом направлении динамичнее всего развивались продажи решения InfoWatch Traffic Monitor Enterprise.

Реализация продуктов для защиты конечных точек корпоративной сети обеспечила группе 178 млн руб. выручки (рост на 96%). Отчасти такому мощному росту способствовало получение сертификата ФСТЭК России для решения InfoWatch EndPoint Security.

Еще 10 млн руб. InfoWatch заработала на защите предприятий от целенаправленных кибератак. Это направление InfoWatch начала активно развивать в прошлом году с выходом продуктов Targeted Attack Detector и Targeted Attack Monitor. В 2015 году InfoWatch планирует усилить это направление, расширив линейку продуктов для защиты от целенаправленных атак других типов.

Касперская сообщила, что группа начнет диверсифицировать бизнес по двум основным направлениям – защита предприятий от внутренних угроз и защита от целенаправленных атак. Причем на втором направлении появится новый для InfoWatch вектор развития – защита АСУ ТП. Соответствующие решения InfoWatch будет предлагать в кооперации с инжиниринговым центром НИЯУ МИФИ.

Директор центра Дмитрий Михайлов подчеркнул, что в современных экономических и политических условиях сложным технологическим объектам и потенциально опасным производствам угрожают несанкционированные компьютерные вторжения. Даже если сети этих предприятий не имеют выхода в Интернет, вредоносный код в программное обеспечение элементов АСУ ТП может быть внедрен на любом этапе их жизненного цикла. Злоумышленники могут скрытно осуществить физическое внедрение в канал связи на территории объекта, запустить в систему управления технологическим процессом вредоносный код и затем инициировать ошибочные команды, ведущие к аварийной ситуации. Другая опасность — недокументированные возможности ИТ-оборудования, например контроллеров. На российских атомных станциях широко используются контроллеры зарубежного производства, и они могут содержать опасные закладки. Выявить их традиционными антивирусными средствами обычно невозможно, утверждает Михайлов.

Он анонсировал скорый запуск инновационного решения, которое реализует защиту АСУТП на уровнях логических контроллеров и исполнительных механизмов. По сути, это контроллер над контроллерами, основанный на «доверенных» отечественных технологиях, осуществляющий интеллектуальное выявление аномалий и мониторинг трафика данных. Его производство мелкими партиями налажено на экспериментальном заводе «Квант» на территории МИФИ.

Выводу этого продукта на рынок и его внедрению в рамках проектов по защите предприятий от целенаправленных атак будет способствовать InfoWatch, сообщила Касперская.

Развитие нового направления должно помочь группе реализовать свои планы на 2015 год – обеспечить рост выручки не менее чем на 30%, а также открыть новые офисы в Куала-Лумпуре (Малайзия), Мумбаи (Индия) и на Ближнем Востоке.

Дистанционный мониторинг состояния здоровья, информационные системы, обеспечивающие поддержку работы врача и его взаимодействие с пациентами, интеграционные и другие решения для медицины находятся в зоне пристального внимания ИТ-индустрии. Однако в нашей стране рынок информационных технологий для здравоохранения сейчас переживает не самые лучшие времена. Алексей Голосов, президент ФОРС, объяснил, почему его компания по-прежнему намерена не только оставаться, но и укреплять свои позиции на рынке медицинских услуг, и каким видит для себя будущее.

- Рынок медицинских ИТ в России, несмотря на безусловную его перспективность, сегодня очень сложен и безденежен. Почему он вам интересен?

Мы начали работать на этом рынке достаточно давно. Почему не остановились, несмотря на отсутствие серьезных коммерческих успехов? Во-первых, мы не ограничиваемся российским рынком, а планируем продвижение в СНГ, страны Западной Европы, Латинской Америки и Юго-Восточной Азии, хотя и там ситуация непростая. Во-вторых, в медицине назревают изменения. Идет накопление технологий и увеличивается разрыв между тем, что предлагают ИТ-индустрия и производители медицинских устройств, и тем, как медицина это потребляет. Нынешние ограничения и барьеры рано или поздно будут преодолены: проблемы здоровья – вечная тема. В-третьих, с технологической точки зрения медицинские задачи очень сложны и интересны. Мы принимаем участие в научных исследованиях, в действительно прорывных проектах, и у нас есть возможность ставить новые задачи. Тут есть и творчество, и потенциальный бизнес. Инвесторы сегодня называют медицину и биотехнологии в числе самых интересных областей для инвестиций.

Да, с точки зрения зарабатывания денег сегодня российская медицина не самая привлекательная для нас область, так как мы не попали в число региональных поставщиков Единой государственной информационной системы здравоохранения. Но мы умеем многое, чего ни один из этих поставщиков не может, и рано или поздно наши знания будут востребованы. Кроме того, есть еще и коммерческая медицина.

- Но основная масса потенциальных клиентов – государственные организации...

Фактически вся медицина сейчас коммерциализировалась, началась борьба за клиента и его деньги, которые платятся через страховые компании или лично. Знаю многих врачей, готовых помогать, невзирая на плату, но медицина в целом превращается в обычный рынок. А когда в ее основе лежит бизнес, возникает противоречие между высокой целью вылечить человека и получить с него деньги. C вылеченного и ушедшего пациента денег уже не возьмешь. Частично трудности с внедрением ИТ связаны с этой проблемой. Например, удаленный мониторинг пациентов очень интересен пациентам и абсолютно не интересен коммерческим структурам, которым выгоднее провести дорогостоящее обследование или процедуру, чем организовывать процесс, который больших денег не принесет. В результате очень правильная идея дистанционного контроля во всем мире не очень-то продвигается.

Например, есть пластырь, который позволяет 48 часов наблюдать за состоянием пациента, снимая множество параметров, вплоть до кардиограммы. Но в клиниках такой услуги нет, кто-то должен предложить ее первым. Страховые компании вроде бы заинтересованы в этом, но боятся, что это увеличит сумму страховки.

Но есть области, где, я уверен, телемониторинг должен пойти, например контроль беременности. Это относительно короткий, но жизненно важный период, когда пациенты платят большие деньги и скорее отдадут последнее, чем будут экономить. Мониторинг дает женщине свободу перемещаться, оставаясь под наблюдением врача, что очень важно психологически, а врачу – оставаться на связи с пациентом.

Приборы для мониторинга развиваются фантастически быстро. Конечно, возникает проблема их сертификации, но эта задача решаема. Прогресс в этой области колоссальный, инвестиций в исследования очень много. Думаю, прорыв вот-вот произойдет.

- Про телемедицину много лет говорят, что она «вот-вот выстрелит», но не выстреливает...

Не выстреливает, потому что очень много организационных и юридических ограничений, огромное количество нормативных препонов, которые, наверное, нужны для защиты пациента.

Например, результаты в области фармакогенетики позволяют индивидуально подбирать лекарства. Но если врач, руководствуясь рекомендациями системы, выдаст назначения, отличные от стандартных, то при наступлении какого-либо непредвиденного случая с пациентом врач будет нести за это ответственность. Поэтому врачи не стремятся брать на себя дополнительные риски, связанные с внедрением новых методов. Даже если мы изобретем нечто гениальное, что помогает и спасает, мало кто захочет это внедрять, пока мы не получим одобрения всех инстанций. Основная проблема, связанная с телемедициной и удаленным контролем пациента, – ответственность. Когда врач видит пациента — это одна история, когда данные передает прибор, всегда есть недоверие к этим данным.

- Что может сделать ИТ-бизнес для преодоления этого барьера?

Ничего. Это проблема самой медицины, не ИТ. Мы – помощники, заинтересованные во внедрении новых методов, но если эти методы не воспринимаются медиками, мы ничего сделать не можем, разве что заинтересовывать пациентов.

- Каковы, на ваш взгляд перспективы Больших Данных в медицине?

Сейчас идет накопление больших массивов данных, в том числе за счет устройств, генерирующих потоки данных. Эти данные надо ужимать, обрабатывать, сопоставлять, готовить к анализу для выявления закономерностей. Например, в Швейцарии врачу, изучающему внезапные смерти, не хватает данных. Поэтому медики хотят объединиться, чтобы создать пул анонимных данных для проведения исследования.

С увеличением потока данных появляется возможность решать принципиально новые задачи, но при этом важно, чтобы врачи работали вместе с аналитиками: это позволит избежать ошибок, поскольку аналитики не знают предметной области, а врачи не разбираются в тонкостях математических методов.

- Логическим развитием аналитики Больших Данных является возможность для пользователей задавать вопросы компьютеру на естественном языке. Реально ли в России воплотить проект когнитивных вычислений для медицины?

В России все реально, когда есть деньги и головы. Я верю в нашу креативность, и если бы у такого проекта был заказчик с ресурсами, то можно было бы собрать сильную квалифицированную команду для решения этой задачи.

- Какие направления ИТ в здравоохранении вы считаете наиболее интересными с точки зрения развития бизнеса?

Для нас интересно все, что связано с удаленным мониторингом пациентов, спортивная медицина, нацеленная на результат и поэтому заинтересованная в контроле после операции и реабилитации. Особенно перспективны приборы и программы для предсказания и предотвращения травм, и не только для спортсменов, у которых эта проблема стоит очень остро. Интересно также участие в исследовательских проектах с обработкой Больших Данных. Потом на этом будет строиться бизнес.

- Какие услуги интеграторов на рынке медицинских ИТ будут востребованы в ближайшем будущем?

Это не столько услуги классической ИТ-интеграции, сколько интеграции решений для проекта, объединяющего в единую команду врачей, производителей ПО и множества устройств. Интегратор должен предложить правильное, разумное решение, включающее множество компонентов. Мы сейчас как раз реализуем такой крупный интеграционный проект в РЖД, где созданный нами интеграционный узел обеспечивает возможность обмена медицинской информацией между учреждениями здравоохранения, входящими в структуру этой организации.

- Какую роль в бизнесе ФОРС сегодня играет медицина? Насколько рентабельно это направление и как меняется компания по мере его развития?

Я сам занимаюсь этим направлением и считаю его роль важной, хотя есть намного более выгодные проекты. Мы выделили все разработки, связанные с медициной, в отдельную компанию «Ай-Форс». Три основных компонента — медицинскую информационную систему «Вятка», платформу дистанционного взаимодействия врачей и пациентов Remsmed, а также интеграционный узел, которые существовали раньше как отдельные проекты, планируется собрать в единую модульную систему для медицинских организаций. Пока это инвестиционное направление, но к концу 2015 года надеемся выйти на самоокупаемость. В долгосрочной перспективе оно будет выгодным.

- Какими качествами должна обладать компания, намеренная преуспеть на рынке ИТ в здравоохранении?

Для любой области бизнеса важно знание самого предмета. И должна быть готовность терпеть – ради будущего. Тому, кто хочет получить результат немедленно, лучше заниматься чем-то другим.

Масштабная программа по совершенствованию закупочных процедур была запущена в «Ростелекоме» в середине 2013 года. Основными ее целями являются четкое разделение полномочий структурных подразделений в сфере закупочной деятельности, оптимизация связанных с ней бизнес-процессов, повышение прозрачности проводимых торгов и сокращение затрат компании.

В рамках этой программы «Ростелеком» учредил специальные комиссии с постоянным составом, члены которых не аффилированы с инициаторами закупок. Все решения этих комиссий теперь принимаются коллегиально, и каждая комиссия имеет собственные полномочия. Так, комиссии, действующие на уровне филиалов компании, вправе осуществлять закупки на сумму не более 10 млн руб., комиссии в макрорегионах уполномочены объявлять тендеры стоимостью до 100 млн руб., а все закупки свыше этой суммы курирует центральная закупочная комиссия «Ростелекома».

Как сообщил старший вице-президент, финансовый директор «Ростелекома» Кай-Уве Мельхорн, основной принцип новой закупочной политики компании – обеспечение открытости процесса и привлечение максимального числа участников тендеров. По его словам, реформы в этой сфере очень быстро дали позитивные результаты: число претендентов на победу в закупочных конкурсах вскоре удвоилось, при этом количество торгов, в которых участвовали более четырех компаний, увеличилось в 10 раз. Например, в 2012 году строительство сетей ШПД по заказу «Ростелекома» осуществляли четыре системных интегратора, а в 2014 году к этой работе было подключено 239 поставщиков услуг, ПО и оборудования. Общее же число поставщиков компании к настоящему времени достигло 40 тыс.

Реорганизация процессов взаимодействия с поставщиками позволила «Ростелекому» сэкономить в 2013 году 16,5% общего бюджета закупок, то есть 16,2 млрд руб. До запуска программы в 2012 году экономия при закупках составила лишь 4,7%. Общий объем закупок компании в 2014 году был определен на уровне 163 млрд руб. Значительнаяя часть этой суммы (20%) должна была быть потрачена на основное сетевое и вспомогательное оборудование; по 14% предполагалось направить на оплату услуг по строительству сетей и на развитие ИТ-систем. Благодаря совершенствованию конкурсных процедур в 2014 году удалось сэкономить 13,1% запланированных трат, это почти 16,8 млрд руб. По словам Мельхорна, 95% сэкономленных средств было реинвестировано в строительство сетей.

Была озвучена и официальная позиция «Ростелекома» в отношении политики импортозамещения. В компании отмечают, что готовы внедрять в своих сетях отечественное оборудование на конкурсной основе, но не считают импортозамещение как таковое приоритетным направлением. Задача национального оператора – обеспечить потребителей качественными современными сервисами и ликвидировать в стране цифровое неравенство, а стимулирование отечественной радиоэлектронной промышленности или какой-то иной высокотехнологичной отрасли экономики – прерогатива правительства, считают в «Ростелекоме».

«Мы доброжелательно относимся к российским разработчикам, но не имеем права оказывать им какие-либо преференции при закупках. Наша основная задача — приобрести оптимальные решения для нужд компании», — подчеркнул Мельхорн.

Вместе с тем «Ростелеком» готов оказывать помощь российским поставщикам на этапе, предшествующем конкурсу, сказал старший вице-президент по технической инфраструктуре Александр Цейтлин. Эта помощь может иметь формы информационного обмена, совместного обсуждения программ развития инфраструктурных решений «Ростелекома», разъяснения условий предстоящих закупочных конкурсов.

«Такая же работа ведется и с зарубежными поставщиками, но с российскими мы общаемся более интенсивно», — заявил он.

«Ростелеком» рассчитывает, что в этом году около 30% технологического оборудования для региональных сетей будет приобретено у отечественных поставщиков. Однако этот показатель не регламентируется какими-то корпоративными установками. В отдельных регионах или проектах он может быть выше. К примеру, более 70% оборудования, которое «Ростелеком» использовал в инвестиционных проектах на территории Уральского федерального округа в первом квартале 2015 года, было произведено в России.

Мельхорн предположил, что в рублевом выражении общий объем закупок «Ростелекома» в 2015 году останется на прошлогоднем уровне.

Среди наиболее интересных примеров, которые привел Сергей Голованов, ведущий эксперт команды Global Research and Analyst Team «Лаборатории Касперского», использование того, что в арабских странах читают справа налево. Соответственно для работы с файлами употребляется команда «реверсирования» названия. Благодаря ее хитроумному использованию относительно безопасный PDF-документ на компьютере жертвы превращается для операционной системы в исполняемый файл.

Другой принципиально новый способ инфицирования и кражи информации был впервые обнародован «Лабораторией» в феврале (см. «Лаборатория Касперского» выявила группировку, занимающуюся кибершпионажем в невиданных масштабах», Computerworld Россия, 17 февраля 2015). Вирус, разработанный хакерами Equation Group, перепрограммировал операционную систему жесткого диска, после чего вредоносный код нельзя было уничтожить даже посредством форматирования.

Изолированные от Интернета компьютерные сети «исследовались» при помощи червя Fanny, который создавал на USB-накопителе скрытый сектор. При подключении такой флешки к персональному компьютеру Fanny собирал информацию и записывал ее в этот сектор. Если же флешку вставляли в компьютер, подключенный к Сети, червь передавал информацию «куда следует».

Больше всего компьютеров, зараженных стараниями Equation, было обнаружено в России, Индии, Китае, Иране, Пакистане, Афганистане, Сирии и почему-то в Мали. Среди «среднезараженных» стран превалируют североафриканские и ближневосточные, остальной мир представлен Великобританией. Среди слабозараженных — страны всех континентов, в том числе даже США, там атакам подверглись «происламские организации».

Такое географическое распределение заражения само по себе интересно; кроме того, как считают эксперты «Лаборатории», получить сведения о функционировании и взаимодействии между собой программ Microsoft и системного ПО жестких дисков, необходимые для создания такого рода атак, невозможно без деятельного содействия самих вендоров или их отдельных сотрудников. Компании, разумеется, какое-либо свое участие в создании вирусов отвергают. Равно как и спецслужбы стран, наиболее деятельно интересующихся Россией, Ираном, Китаем и далее по списку.

Разумеется, не политикой единой живут преступники — их по-прежнему интересуют личные и финансовые данные, содержимое банкоматов, кражи денег из которых уже поставлены «на поток», возможность заработать на DDoS-атаках или целенаправленных атаках (Advanced Persistent Threat, APT).

Тем более что сейчас, как полагает Алексей Лукацкий, бизнес-консультант по безопасности, для этого появляется много новых возможностей, связанных и с Интернетом вещей и с использованием сотрудниками посторонних сервисов (например, облачных файловых сервисов), недоступных для контроля корпоративным службам информационной безопасности. На все перечисленное накладывается нехватка квалифицированного персонала в области безопасности, растущая сложность систем и количества устройств на руках у сотрудников, сокращающийся бюджет на информационные технологии вообще и на безопасность в частности. Не оставляют своими заботами и государственные структуры, ужесточающие требования.

Рост взаимного недоверия, в том числе технологического, между Россией и Западом, и мода на импортозамещение может дать стимул для роста количества и качества российских решений в области информационной безопасности, однако для этого нужно время и экономическая стабильность. А также поддержка со стороны государства, с которой пока не слишком хорошо, — ИТ, например, нет в списке критических отраслей Минпромторга, не вполне последовательна в ряде вопросов позиция Минкомсвязи, отсутствует определение «импорта» и соответственно однозначных критериев «отечественности» продукции (проблема не только информационных технологий, но для них она особенно важна).

В целом ситуация на рынке, по мнению Лукацкого, весьма нестабильна. У заказчиков — нехватка средств (многие бюджеты посчитаны по курсу 35-37 рублей), иностранные поставщики ради российского рынка (1% мирового) специальные цены предлагать не будут, да и вообще многие из них могут уйти. Российские могли бы поднять цены, но лишних денег у заказчиков все равно нет...

Что остается службам информационной безопасности? Пытаться убедить бизнес-подразделения в своей необходимости, эффективнее использовать уже купленные ПО и оборудование и искать более дешевые средства обеспечения безопасности, например облачные сервисы с оплатой по факту оказания услуги.

Приватное облако и новые решения

«Лаборатория Касперского» с 2008 года предлагает облачный сервис Kaspersky Security Network, позволяющий оперативно распространять информацию о новых угрозах и способах борьбы с ними. Шесть центров обработки данных способны обрабатывать 600 тыс. запросов в день, анализируя 1,4 Гбайт трафика в секунду.

Однако многие компании не имеют возможности защищаться при помощи KSN, поскольку корпоративная политика безопасности или требования регулятора запрещают их ИТ-системам передавать что-либо за границу защищенного периметра (невзирая на отечественное происхождение сервиса).

Для таких предприятий в «Лаборатории» разрабатывают частную версию своего облака — Kaspersky Private Security Network. Оно устанавливается на самом предприятии, связь с KSN у него по умолчанию односторонняя — из «обычного» облака в частное передаются обновления. Если компания-клиент найдет у себя что-то заслуживающее внимания, она может передать данные о новой угрозе специалистам ЛК в «ручном» режиме.

Теоретически KPSN могут купить и злоумышленники, однако, как уверяют в «Лаборатории Касперского», получить таким образом информацию об алгоритмах работы продуктов компании они не смогут, им удастся разве что оперативно проверять новые вредоносные программы на предмет их уловимости текущей версией KSN. Но и это вряд ли — продукт предназначен для крупных клиентов, которых будет не так уж много, так что проскользнуть в их ряды Equation Group и иже с ними не смогут.

Отличительная особенность KPSN – высокие требования к размеру оперативной памяти, обусловленные требованиями по быстродействию. Сейчас система требует 256 Гбайт (эту величину в «Лаборатории» пытаются уменьшить; если в системе тысячи пользователей, а не десятки тысяч, то можно обойтись «всего» 128 Гбайт), дискового пространства системе надо лишь 500 Гбайт.

Ожидается, что первые, «технические» версии продукта появятся к началу лета.

Второй обещанный «Лабораторией Касперского» продукт — Anti-APT, система противодействия целенаправленным атакам. Она будет включать комбинацию уже имеющихся защитных средств «Лаборатории» («песочницы», в которых эмулируется подозрительный код, сенсоры сетевой активности, программы-агенты для рабочих станций) и некоторые новые решения. Возможно, Anti-APT будет работать в связке с KSN или KPSN. Полученная информация о вредоносных программах будет собираться в центре управления, ее можно будет использовать как для защиты от нападений, так и для расследования инцидентов. Выйдет это продукт в конце года.

Очередной сдвиг парадигмы в ИТ-индустрии, связанный с переходом к так называемой третьей платформе, меняет устоявшиеся взгляды на процессы хранения и защиты корпоративных данных и выводит на первый план решения по эффективному управлению этими процессами, утверждает Александр Вальнер, вице-президент NetApp в странах Европы, Ближнего Востока и Африки. В интервью Computerworld Россия он прокомментировал влияние тенденций отрасли на рынок систем хранения.

- Какие тенденции в сфере хранения и защиты данных NetApp считает самыми важными?

В ИТ-индустрии осуществляется переход к так называемой третьей платформе; предприятия строят облачные структуры, осваивают программно-конфигурируемые инфраструктуры, работают с Большими Данными и социальными сетями. Все это актуализирует задачи управления ресурсами хранения данных, их защиты и архивирования. Многие компании задействуют теперь не только собственные системы хранения, но и ресурсы облачных провайдеров, обладающих гипермасштабируемой сервисной инфраструктурой, — Amazon Web Services, Microsoft Azure, IBM Softlayer, Google Cloud и т. д. Использование собственных и сторонних ресурсов хранения не что иное, как интеграция данных предприятия в гибридное облако. Такая интеграция повышает риск потерять важную информацию в случае недостаточного внимания к защите данных. Поэтому заказчикам требуются очень эффективные инструменты для управления ресурсами хранения и защиты данных в гибридных облаках. Острая потребность в таких инструментах – главная тенденция. Другая тенденция напрямую связана с Большими Данными. Их обработка и анализ позволяют предприятиям получить новые полезные знания и применить их в своем бизнесе. Здесь на первый план выходит проблема масштабирования систем хранения.

- Эти тенденции нашли отражение в корпоративной стратегии вашей компании?

Разумеется, NetApp учитывает их в своей стратегии. Следуя им в области защиты данных, мы недавно приобрели решение SteelStore, ранее доступное под торговой маркой Riverbed. Это специализированный продукт для защиты данных на границе между частным и публичным облаком. Если же говорить обо всем стеке задач, сопряженных с обработкой данных, то мы прежде всего стараемся ответить на запросы, обусловленные переходом к гибридным решениям и привлечением ресурсов из разных источников. Мы стараемся облегчить предприятиям этот переход, не только предоставляя специализированные платформенные решения для хранения и защиты данных, но и помогая сервис-провайдерам строить сопутствующие сервисы. Такие, например, как NetApp Certified Backup as a Service. Эта программа дает возможность сервис-провайдерам строить облачные сервисы при технологической и маркетинговой поддержке NetApp. Программа успешно стартовала в Германии, адаптируется к российским условиям и в ближайшее время будет запущена в сотрудничестве с местными провайдерами. Говоря о местных условиях, мы подразумеваем и требования законодательства, предписывающие хранить персональные данные в пределах российской юрисдикции. Наши решения позволяют заказчикам полностью соответствовать этим требованиям благодаря взаимодействию с местными и глобальными облачными провайдерами.

Наша главная идея состоит в том, чтобы предложить заказчикам архитектуру, на базе которой можно создавать любые необходимые им облачные сервисы хранения и защиты данных. Эта архитектура, базирующаяся на наших стандартных технологиях, позволяет осуществлять миграцию данных между ЦОД в динамическом режиме. Кроме того, такая архитектура поддерживает специальный интерфейс, повышающий прозрачность взаимодействия с провайдерами. Это сильно облегчает жизнь заказчикам при внедрении гибридных платформ и одновременно поддерживает необходимый уровень защищенности данных.

- Что представляет собой новая платформа NetApp Data Fabric? В чем ее преимущества для заказчиков?

Data Fabric — это даже не платформа, это архитектура, главное назначение которой состоит в том, чтобы обеспечить заказчикам возможность использовать для хранения и защиты данных максимально широкий спектр платформ и облачных сервисов. Data Fabric предоставляет единое решение для управления хранением в системах разных производителей (будь то NetApp или другая известная марка), а также в дата-центрах облачных провайдеров. Также Data Fabric гарантирует заказчикам бесперебойное предоставление сервисов, обеспечивает очень высокий уровень автоматизации процессов и интеграцию флеш-технологий. Наконец, это архитектура, позволяющая заметно сократить издержки на администрирование процессов хранения и управления данными. Если сравнить это наше решение с другими аналогичными предложениями, окажется, что оно гораздо эффективнее: мы предлагаем решение для управления на базе единой архитектуры, в которой гораздо проще автоматизировать процессы и перейти к полноценной оркестровке облачных сервисов.

- Расскажите о сотрудничестве NetApp со стратегическими партнерами, такими как VMware и Cisco.

NetApp позиционирует себя как эксперта в одной области – в управлении данными. Мы не соревнуемся с нашими технологическими партнерами, а потому имеем возможность открыто работать с ними. Например, наше технологическое сотрудничество с Cisco привело к созданию целого класса продуктов FlexPod (на рынке сейчас представлено почти 50 подобных продуктов). Это принесло нам с Cisco более миллиарда долларов дохода. Полагаю, в ближайшие годы продажи FlexPod вырастут до 3 млрд долл. Из всех доступных заказчикам вариаций FlexPod наиболее востребованным сейчас является решение для SAP HANA, и 90% продуктов FlexPod, которые мы поставляем на рынок, используют в качестве единственного инструмента виртуализации решение VMware. Мы продолжим традиционное технологическое сотрудничество с VMware по созданию новых продуктов FlexPod. Кроме того, мы недавно разработали и представили совместное решение NetApp Integrated EVO: RAIL. Оно предназначено для создания гиперконвергентной инфраструктуры дата-центров, подразумевающей виртуализацию основных слоев этой инфраструктуры – вычислительных мощностей, сетевой среды, программного обеспечения и систем хранения.

- Как бы вы охарактеризовали ситуацию на рынке систем хранения и защиты данных в странах Европы, Ближнего Востока и Африки?

Ситуация отчасти напоминает фильм ужасов: с традиционными игроками начинает конкурировать масса новых компаний. Несколько лет назад нашим основным и едва ли не единственным соперником на европейском рынке была EMС, а теперь помимо нее есть поставщики флеш-массивов, такие как Violin Memory или Pure Storage, а также разработчики гиперконвергентных решений. Кроме того, на рынке присутствуют облачные инфраструктурные сервисы, например Microsoft Azure. Они, конечно, не являются нашими прямыми конкурентами, поскольку сфокусированы на предоставлении ресурсов хранения для покупателей своих облачных сервисов; в случае с Microsoft это корпоративная электронная почта, SQL Server и пр. Тем не менее их присутствие на рынке осложняет обстановку. Но я убежден, что наш многолетний опыт в области управления данными всегда будет востребован заказчиками. Вообще традиционные игроки продолжат контролировать львиную долю рынка. Что касается итогов года, то я охарактеризовал бы ситуацию как стабильную – от квартала к кварталу прослеживался небольшой рост рынка на 1-2% по сравнению с показателями 2013 года. Примерно так же в регионе развивался и бизнес NetApp.

То, что развитие любой отрасли невозможно без внедрения информационных технологий, давно уже общее место. Как обстоит дело с внедрением ИТ в российском агропроме, комментирует Елена Семеновская, директор по исследованиям IDC в России и СНГ.

- Заметен ли рост интереса к информационным технологиям в аграрном секторе и пищевой промышленности?

Да, заметен, без сомнения, и в области оборудования, и в области программного обеспечения. В аграрном секторе уровень автоматизации пока что низкий, и этот факт плюс тенденция к сокращению импорта продукции сельского хозяйства делают данный сектор экономики очень привлекательным для поставщиков. Одновременно с этим в самой отрасли намечается тенденция к более комплексному производству, которое включает в себя и переработку сельскохозяйственной продукции. Развитие отрасли поддерживается еще и тем, что некоторые крупные ретейлеры начали принимать участие в производственных процессах, развивать собственное производство сельхозпродукции.

- На какой стадии «в среднем» находятся предприятия этих отраслей по части информатизации?

Мы оцениваем степень автоматизации в этом секторе как не очень высокую. По данным отчета Russia Vertical Market IT Spending 2013-2018, доля инвестиций в ИТ со стороны этого сектора составляет около 1%. Для сравнения, в финансовом секторе она достигает 10%, в в производстве в среднем — 8%.

- Какие решения и технологии будут востребованы ими в наибольшей степени? Есть ли у них какие-то специфические потребности в области ИТ?

Сельское хозяйство относится к тем отраслям экономики, которые традиционно не являются зависимыми от ИТ, как, например, банки или телеком, но которые могут значительно улучшить свои бизнес-показатели при использовании информационных технологий. Среди востребованных решений будут системы управления предприятием, помогающие автоматизировать не только само производство, но и отношения с поставщиками и каналы сбыта. На сегодняшний день уже есть индустриальные решения в этой области, учитывающие специфику сельского хозяйства. Следующим очень интересным этапом автоматизации компаний этого сегмента станет использование технологии Больших Данных для производства сельскохозяйственной продукции, Smart Agriculture, что позволит отслеживать весь процесс производства и оптимизировать его в зависимости от многих показателей, например погодных условий или изменения рыночных цен.

По сравнению, например, с ПК четырехлетней давности производительность устройств на новой платформе выросла в 2,5 раза, время автономной работы — в 3 раза, а сами устройства на Intel vPro стали на 50% компактнее, отметил региональный директор Intel в России Дмитрий Конаш. По его словам, на новой платформе можно создавать не только более быстрые, но и более легкие устройства самых разнообразных формфакторов — ультрабуки, ноутбуки-трансформеры, мини-ПК и т. д., а благодаря использованию новейших беспроводных технологий появляется возможность повысить удобство работы сотрудников как в офисе, так и «в поле», сохраняя при этом высокий уровень безопасности.

Обновленная версия Intel vPro включает в себя процессоры Broadwell, произведенные по 14-нанометровому техпроцессу; трехдиапазонную сетевую карту Intel Tri-Band Wireless-AC 17265; сетевой адаптер беспроводной связи Wireless Gigabit Sync-M 13100, а также твердотельный накопитель Intel SSD Pro серии 2500. Но, как подчеркивают в Intel, новая платформа — это не просто набор новых технологий, но еще один шаг к транформации рабочего места и переосмыслению организации самой работы сотрудников.

Так, например, применение технологии Intel Pro Wireless Display (Intel Pro WiDi) позволяет упростить проведение презентации, рассказал технический специалист Intel по внедрению продукции в России и СНГ Алексей Рогачков. В современных устройствах, пояснил он, которые становятся все более компактными, зачастую отсутствует порт VGA, что требует использования различных переходников для подключения такого устройства к проектору или дисплею. А Intel Pro WiDi позволяет подключаться к ним без проводов. При этом, подчеркнул Рогачков, поддерживаются ключевые требования безопасности за счет разделения среды WiDi и корпоративной беспроводной локальной сети, обеспечения защиты от случайной демонстрации конфиденциальных данных, наличия трех вариантов режима проведения презентаций или совещаний (с доступом только для владельца устройства, одного или нескольких сотрудников) и т. д.

Также Intel предлагает корпоративным заказчикам воспользоваться преимуществами беспроводных технологий для быстрого подключения мобильных ПК к корпоративной сети и решить проблемы, связанные с ограниченным числом разъемов в мобильных устройствах. Технология Intel Wireless Docking позволяет заменить традиционные док-станции, используемые в офисе, на беспроводные. Таким образом, ноутбук или планшет можно подключить к монитору, клавиатуре, мыши и другим периферийным USB-устройствам, обеспечив при этом безопасное соединение с шифрованием трафика, подчеркнул Рогачков. Он добавил, что с предварительно настроенной док-станцией соединение происходит в автоматическом режиме, при условии, что расстояние от нее до мобильного устройства не превышает полутора метров.

В Intel рассказали еще об одной технологии, которая в недалеком будущем должна облегчить жизнь владельцам мобильных устройств, — это технология беспроводной подзарядки Intel Wireless Charging. Как пояснил Рогачков, на сегодня существует два варианта такой подзарядки — с использованием индукционной технологии (она обладает высокой пиковой эффективностью, но более требовательна к точному позиционированию устройства) и технологии магнитного резонанса (процесс подзарядки более длителен, но при этом имеется дополнительная свобода размещения устройств, а также возможность заряжать сразу несколько). Последнюю, получившую название Rezence, поддерживает альянс беспроводной зарядки A4WP (Alliance for Wireless Power), в который входит более 140 производителей, включая Intel.

Представляя его 26 марта в Москве, Дмитрий Хороших, менеджер Cisco по развитию бизнеса в области ЦОД, подчеркнул, что новое решение создано в рамках стратегического партнерства двух компаний, объявленного летом прошлого года.

Cisco Cloud Architecture for the Microsoft Cloud Platform, пояснил Хороших, упрощает формирование гибридных облачных сред, создание которых является комплексной задачей, требующей координированного взаимодействия различных компонентов – серверов, систем хранения, сетевого оборудования, программных систем.

Решение объединяет пакет Windows Azure Pack и сетевую инфраструктуру Cisco Application Centric Infrastructure (см. «Cisco ответит на SDN », Computerworld Россия, № 28, 2013). Оно способно, как утверждают разработчики, намного сократить усилия и затраты, необходимые для интеграции программных и аппаратных средств, используемых облачными провайдерами, и может заметно ускорить развертывание ими гибридных облачных сервисов.

К таким сервисам относятся IaaS (Infrastructure as a Service — «инфраструктура как сервис») и PaaS (Platform as a Service — «платформа как сервис»), а также использование ПО в режиме SaaS (Software as a Service — «программа как сервис»), включая СУБД, системы резервного копирования, средства восстановления после возникновения аварийных ситуаций.

Cisco Cloud Architecture for the Microsoft Cloud Platform предоставляет возможность cформировать гибридную облачную инфраструктуру на основе технологий Cisco Intercloud и Microsoft Azure, средств автоматизации, виртуализации и оркестровки обеих компаний.

Пакет Windows Azure содержит набор технологий, позволяющих совместно с Microsoft Windows Server и System Center создать на базе центра обработки данных полнофункциональную, облачную, многоарендную систему с самообслуживанием, соответствующую по стилю работы Windows Azure. Эти продукты в совокупности с гипервизором Hyper-V формируют уровень интеграции и автоматизации совместного решения.

В число инфраструктурных компонентов решения входят платформы Cisco UCS и Intercloud Fabric, коммутаторы Cisco Nexus, контроллеры управления сетевой инфраструктурой Application Policy Infrastructure Controller.

Управление осуществляется программным комплексом Microsoft System Center 2012, который интегрирован с системой управления Cisco Unified Computing System Manager.

Новое решение, отметил Хороших, разработанное в основном для традиционных корпоративных приложений, упростит перенос рабочих нагрузок предприятий между их частными и публичными облаками. Оно поддерживает архитектуру Intercloud и содержит готовые библиотеки управления политиками, позволяющие провайдерам регламентировать доступ к облачным сервисам.

Первую эталонную архитектуру на основе Cisco Cloud Architecture for the Microsoft Cloud Platform в Cisco намерены опубликовать в апреле текущего года.

В Cisco подчеркивают, что стратегия компании направлена на создание архитектур и решений, способных обеспечить совместную работу различных облачных сред. Таким образом, компания, создавшая в свое время маршрутизаторы, которые смогли объединить различные локальные сети, возвращается, но уже на новом уровне, к своим истокам с концепцией Intercloud (см. «Cisco вложит в Intercloud еще миллиард», Computerworld Россия, №26, 2014).

Ее основными компонентами являются решение Intercloud Fabric, которое обеспечивает возможность беспрепятственного переноса рабочих нагрузок между частными и публичными облаками, где применяются различные гипервизоры, и архитектура Application Centric Infrastructure, обеспечивающая соответствие используемых ресурсов требованиям рабочих нагрузок.

Сетевое оборудование Cisco и серверы UCS установлены во многих частных и публичных облаках. Поддержка сервис-провайдерами концепции Intercloud должна не только улучшить межоблачное взаимодействие, но и увеличить продажи коммутаторов, серверов и программных решений компании.

В настоящее время к программе Intercloud присоединились в различных странах 60 провайдеров, в распоряжении которых более 350 центров обработки данных. Среди них — CTI, «Микротест» и «Крок»; еще два российских партнера будут названы в ближайшее время, обещают в Cisco.

Эксперты определились с терминологией, затем пришло время обсуждения применимости тех или иных технологий для решения бизнес-задач. Взгляды компаний становятся все более взвешенными, и тема направлений развития технологий Больших Данных приобретает все большую актуальность.

«Сейчас данные в большинстве случаев молчат, но хотелось бы, чтобы они сами говорили», — заявил Алексей Благирев, директор по развитию систем аналитики и отчетности банка «Открытие», в рамках форума Big Data 2015. Нынешние подходы к работе с данными по-прежнему подразумевают «озарение» аналитика, позволяющее перейти к конкретным действиям.

Сейчас основными пользователями Больших Данных являются представители профессии data scientist, которая еще не успела обзавестись устойчивым русскоязычным названием, однако смысл ее определился. Главное качество таких специалистов – умение задавать правильные вопросы к данным. Они должны обладать сбалансированными знаниями сразу в трех областях – математике, программировании и отраслевой бизнес-проблематике, а также иметь развитое воображение и способности к визуализации получаемых результатов. Очевидно, что дефицит таких людей и их дороговизна являются вполне естественными. По выражению Григория Каневского, архитектора решений Teradata Aster, компаниям нужна «аналитика с человеческим лицом» — решения, направленные на широкий круг пользователей, позволяющие максимально интегрировать аналитические системы в бизнес-процессы.

Павел Миронов, директор департамента по работе с предприятиями энергетического сектора компании «Эр-Стайл», уверен: громадный объем информации можно переработать, только обладая способностью к ассоциативному мышлению, проведению аналогий. Именно благодаря технологиям Больших Данных есть возможность двигаться к автоматическому управлению производственными процессами. При этом можно обходиться без участия человека, особенно если речь идет о тяжелых и вредных условиях. Главное – достичь необходимого качества данных.

Желоб разочарований

По мнению Сергея Карелова, председателя совета Лиги независимых экспертов, на рынке Больших Данных произошла кардинальная смена повестки: наблюдается определенный скепсис относительно технологий, возникший из-за несовпадения ожиданий и реальности. На кривой зрелости технологий, предложенной Gartner, Большие Данные уже прошли «пик завышенных ожиданий» и сейчас постепенно скатываются по «желобу разочарований».

«Только поняв и осознав причины наших заблуждений, мы сможем остановить скатывание по этому желобу, которое будет продолжаться еще пару лет», — подчеркнул Карелов, согласно прогнозам которого 60% проектов Больших Данных не пойдут дальше пилотной стадии.

По словам Рината Гимранова, начальника управления ИТ «Сургутнефтегаза», вопрос не в том, как не попасть в 60% проектов-неудачников, а как вообще в ближайшее время «избежать» Больших Данных. Он уверен, что сейчас для предприятий гораздо важнее — добиться актуальности используемой информации и «свертывания», то есть максимального упрощения ИТ-архитектур. В решении этих двух задач помогут технологии обработки данных в оперативной памяти (in-memory).

«У нас функционируют 29 систем, и мы хотим, чтобы они работали на базе максимум двух СУБД. Например, хранилище данных и ERP будут являться частью единой системы», — заявил Гимранов.

Сергей Золотарев, глава Pivotal в России и СНГ, согласился, что технологии, работающие в памяти, становятся новой парадигмой построения информационных систем – от реализации отдельных баз данных до полного использования in-memory в качестве платформы для всех приложений. Их применение поможет сократить разрыв между ожиданиями бизнеса и возможностями ИТ.

«Детсткие болезни» Больших Данных

Как отметил Святослав Сухов, директор дивизиона EMC Isilon в России и СНГ, ажиотаж, возникший вокруг Больших Данных, постепенно спадает. Так или иначе, по данным Gartner, лишь 13% компаний заявляют о реализации связанных с ними проектов. Треть компаний находятся на этапе разработки стратегии и сбора информации и еще примерно столько же проводят пилотные проекты.

Для сферы Больших Данных характерны «детские болезни», обусловленные незрелостью технологий. «Существует достаточно много инструментов, но проверенных на практике, стандартизованных методик пока не хватает», — признал Евгений Степанов, менеджер по продажам решений HP Big Data в России. Чтобы понять, какому именно подходу следовать, надо уяснить, какими данными компания обладает, сколько денег тратит на поддержку существующих систем, насколько эффективно решает поставленные задачи.

Илья Гершанов, руководитель направления Больших Данных компании Informatica, подчеркнул, что многие заказчики уже нащупали круг задач, которые можно решать с помощью Больших Данных, определился и спектр доступных технологий. По его мнению, сократить достаточно высокие риски и сроки проектов поможет использование поставщиками заготовок – «типовых» проектов Больших Данных для поддержки бизнес-инициатив.

Самым наглядным примером использования Больших Данных становится клиентская аналитика. Люди — один из самых ценных источников Больших Данных. Как признал Николай Кацан, руководитель направления IBM по решениям в области управления информацией, анонимность в Сети иллюзорна, и всесторонний анализ данных о клиентах позволяет узнать о них многое – возможно, даже больше, чем те хотели бы.

«Большие Данные начинаются тогда, когда к внутренним данным компании добавляются внешние источники. Так данные превращаются в стратегический актив», — заявил Анджей Аршавский, директор Центра компетенции супермассивов данных «Сбертеха». От применения технологий Больших Данных напрямую зависит прибыль банков, поэтому необходимость их использования уже не обсуждается. При этом, по словам Аршавского, 70% работ в аналитических проектах связано с приведением данных в порядок — их очисткой и интеграцией. Кроме того, для удобства анализа данные зачастую требуют реинжиниринга и переформатирования. Все это отнимает много времени и является одной из причин разочарования в Больших Данных.

«За хранилищем данных нужно следить, иначе оно превратится в помойку», — согласился Егор Осипов, эксперт направления «Хранилища данных, аналитика и Big Data» компании «Крок». Миграция отлично помогает санации данных. Хорошим поводом для этого становится начало проектов Больших Данных.

Не теряет актуальности и проблема масштабирования. Как отметил Дмитрий Толпеко, руководитель направления «Хранилища данных и Big Data» компании EPAM Systems, зачастую в хранилища поступает так много данных, что обрабатывать их в разумные сроки не представляется возможным. В этом случае кластеры Hadoop становятся не заменой традиционных хранилищ, а скорее их дополнением, в отдельных ситуациях – даже спасением.

«Hadoop – не панацея, классические аналитические задачи следует решать другими способами. Hadoop силен в анализе неструктурированных данных, тогда как обычные задачи лучше доверить традиционным хранилищам», — предупреждает вместе с тем Сергей Сотниченко, руководитель управления хранилищ данных и отчетности банка «Тинькофф Кредитные Системы».

Облака для Интернета вещей

«Уже в недалеком будущем основной поток информации будет поступать не от людей, а от устройств, встроенных в бытовые приборы», — высказал мнение Николай Местер, директор по развитию корпоративных проектов Intel. По его словам, это и будут «настоящие» Большие Данные. Организациям придется понимать, как из них извлекать пользу, создавая принципиально новые сервисы: по прогнозам Gartner, к 2020 году около 80% своей прибыли компании будут получать от услуг на основе анализа данных. Однако, если информацию не получится обрабатывать в режиме реального времени, ее ценность, равно как и построенных на ней сервисов, будет резко падать, ломая экономику бизнеса. Таким образом, жизнеспособность многих будущих бизнес-моделей окажется в зависимости от производительности построенных ИТ-решений.

На рынке побеждают продукты, которые дешевле и проще. В случае с Большими Данными это облачные системы.

«Компании будут вынуждены учиться анализировать собираемую информацию, и облако сильно упрощает этот путь», — уверен Дмитрий Марченко, директор департамента Microsoft Cloud Enterprise. Операторы облачных решений быстро наращивают свои вычислительные мощности, а их ЦОД покрывают все большую площадь, становясь все ближе к заказчикам. Как считает Дмитрий Шемякин, старший системный инженер Infinera, для дальнейшего развития возможностей облачных систем очень важно обеспечить необходимую емкость каналов между площадками – транспортной сети для связи между ЦОД.