В облачном мире наступает эпоха нового прагматизма. Прошли те времена, когда бывший генеральный директор Amazon Web Services Энди Ясси называл частное облако «архаичным» и отвергал его как «ненастоящее» облако. Недавно AWS предложила предприятиям множество новых способов (партнерство с VMware, AWS Outposts и т.д.), позволяющих сбалансировать в рамках гибридной модели стремление к общедоступному облаку с реалиями частных ЦОДов. В Редмонде Microsoft тоже делает все не так, как раньше. В ходе последней конференции, посвященной финансовым итогам работы генеральный директор компании Сатья Наделла настаивал на том, что «реальный мир не ограничивается однородной инфраструктурой Microsoft. На практике мир является многооблачным и многоплатформенным».

Он прав, но, вероятно, потребуются и другие аргументы. Существующих недостаточно. Возможно, для этого Microsoft и другим облачным провайдерам следует обратиться к плану Google.

Как бы нам ни хотелось похвастаться финансовым благополучием различных облачных провайдеров (Microsoft объявила о росте продаж своего облачного сервиса Azure на 46%, вот-вот появится информация и о финансовых результатах AWS, Google, Alibaba и прочих игроков), существующие доходы от облачных сервисов находятся на уровне погрешности округления от тех триллионов, которые тратятся на ИТ в целом. Это вовсе не означает, что облако ни на что не влияет. Скорее, речь идет о том, что несмотря на важность роли облака для организаций, стремящихся модернизировать свою ИТ-инфраструктуру, нам предстоит пройти еще очень долгий путь, прежде чем облако станет основным способом операционной деятельности предприятий.

По мнению Наделлы, не стоит ждать того, что доминирующие позиции на этом растущем рынке займет какое-то одно отдельно взятое облако. Рынок слишком велик для этого. Даже Ясси, который сохранял (и сохраняет) оптимистичный настрой в отношении перспектив облачных технологий и AWS, в 2017 году поспешил указать, что облако не является рынком, где победитель получает все: «Только одним успешным игроком здесь все не ограничится. Не думаю, что их будет тридцать, потому что тут действительно важен масштаб... но успешных игроков будет несколько, а кто конкретно им станет, нам еще только предстоит выяснить».

Если бы мне пришлось делать ставки на то, кто станет победителем, я включил бы туда игроков, которые обеспечат процветание крупнейшей экосистемы. Это возвращает нас к Google.

В 2019 году Google произвела настоящий фурор, объявив о партнерстве сразу с несколькими поставщиками, выпускающими программное обеспечение с открытым исходным кодом. (В настоящее время я работаю на одного из этих партнеров, MongoDB, хотя в то время находился в другой ситуации.) Было объявлено, что Google начнет предлагать управляемые сервисы, обслуживаемые этими партнерами и тесно интегрированные в облачную платформу Google Cloud Platform (GCP), предоставляя пользователям все необходимые услуги в части управления, выставления счетов и поддержки.

Кому-то такое заявление могло показаться конкурентным противопоставлением себя AWS, у которой с некоторыми из партнеров сложились сложные отношения. Однако, на мой взгляд, Google действительно хотела удовлетворить запросы клиентов на использование в облаке технологий с открытым кодом. Как сказал мне тогда Крис ди Бона из Google, партнерские отношения были не «какой-то щедрой волшебной сделкой», а скорее способом «дать клиентам то, что они хотят».

Чего же хотят клиенты? Предприятия стремятся использовать наилучшие из возможных инфраструктуру и приложения, которые помогали бы обслуживать клиентов лучше, быстрее и с меньшими затратами. Ни один отдельно взятый поставщик, облачный или какой-либо другой, не сможет постоянно предоставлять всю необходимую информацию.

П – платформа (а заодно и партнер)

Чтобы всем было ясно, это не просто фишка Google. Всего несколько недель назад AWS и Confluent объявили о заключении соглашения о стратегическом сотрудничестве (strategic collaboration agreement, SCA). К сожалению, в соответствующем сообщении не говорится, что именно предусматривает SCA. Стандартная ситуация. AWS регулярно заключает такие соглашения с партнерами, и участники редко раскрывают в своих анонсах подробности. В рамках SCA компания AWS и партнер договариваются о проведении инвестиций и принимают на себя определенные обязательства, которые должны помочь им улучшить обслуживание клиентов.

Если вы считаете такое описание слишком расплывчатым, следует иметь в виду: SCA сигнализирует о том, что компания AWS несмотря на наличие у нее более 200 сервисов, многие из которых конкурируют с сервисами ее же партнеров, понимает, что клиентам доступны и другие источники. Хотя мы не знаем условий соглашения SCA, нам известно, что несмотря на прямую конкуренцию с Confluent (AWS Managed Service for Kafka), AWS выделяет ресурсы для успеха этого альянса.

Все крупные облачные провайдеры должны уделять партнерству серьезное внимание. Им все чаще приходится идти на сотрудничество для удовлетворения текущих и будущих потребностей клиентов. Поставщики облачных платформ должны подумать о том, как создать компаниям и сообществам условия для процветания на своих платформах, вместо того чтобы в очередной раз пытаться изобретать велосипед для клиентов. Каждое облако пытается дать партнерам возможность наладить связи с клиентами через свои рыночные площадки, что можно считать отличным началом. Пожалуй, лучшим примером успеха является розничный сайт AWS, на котором сейчас осуществляют продажи в основном независимые компании. Да, иногда случаются драмы и скандалы из-за конкуренции AWS с розничными партнерами, но важность главной темы закладывания основ для организации продаж партнерами никто не подвергает сомнению.

Все это достаточно близко к тому, о чем говорил бывший технический директор Better.com Эрик Бернхардссон. По его словам, поставщики облачных платформ сосредоточатся на самых низких уровнях стека, в то время как другие разработчики чисто программного обеспечения начнут выстраивать свои сервисы поверх них. Пока мы не видим четкого сигнала о том, что крупные облачные провайдеры отступают, с тем чтобы сосредоточиться на своих основных услугах, но при таком огромном ИТ-рынке есть достаточно оснований полагать, что именно так все и произойдет.

В долгосрочной перспективе победит облако, которое сумеет сформировать самую большую экосистему. Другими словами, победителем станет тот, кто лучше всего подходит для партнеров.

В Oracle обычно не акцентируют внимание на своих конкурентах, но явная зацикленность корпорации на Amazon Web Services становится все более очевидной. И на брифингах для аналитиков, и в Twitter представители Oracle постоянно говорят об AWS. Два года назад ходил миф о том, что «AWS отстает от Oracle лет на двадцать», хотя, согласно оценкам Gartner, по объему продаж IaaS-сервисов AWS превосходила Oracle в 80 раз, а по объему продаж PaaS-сервисов – в 10 раз. А затем председатель совета директоров Oracle Ларри Эллисон, «увидев соломинку в чужом глазу», назвал хранилище Amazon Redshift «слишком дорогим и недостаточно гибким».

Руководитель направления баз данных Oracle Энди Мендельсон заявил, что базы данных AWS не справляются с корпоративной нагрузкой. «Если ваша единственная цель — добиться приличной производительности от небольших баз данных уровня подразделения, предложение AWS вам подойдет, – указал он. – Но если вы хотите справляться с самыми серьезными корпоративными нагрузками, невзирая на самые неблагоприятные обстоятельства, Amazon не поможет». Такое утверждение не выдерживает никакой критики. Ведь Amazon сегодня обслуживает множество предприятий, которые с помощью баз данных AWS удовлетворяют свои важнейшие потребности. По-видимому, в Oracle просто не хотят в это поверить.

Для Oracle, конечно же, очень важно убедить всех в своей правоте. Между тем в беседе со мной аналитик Gartner Мерв Адриан прямо заметил, что СУБД конкурентов начинают теснить решения Oracle по всем фронтам, причем наибольшая угроза исходит именно от AWS.

Бизнес СУБД сжимается

Еще недавно доминированию Oracle в области СУБД больше других угрожали NoSQL-технологии, наглядно продемонстрировавшие, как изменились данные за последние десять лет. Многие десятилетия традиционные реляционные базы данных, в которых данные послушно выстраивались в столбцы и строки, служили нам верой и правдой. Но по мере стремительного роста объемов, разнообразия и скорости изменения данных (с появлением так называемой «тройки V» больших данных – volumes, variety, velocity) реляционные СУБД стали выглядеть устаревшими.

Возможно, это и так, но вряд ли предприятия могут с легкостью отказаться от уже имеющихся у них технологий и перейти на гибкую схему, предлагаемую NoSQL. При инвестициях в организационную схему физическое размещение данных, сетевая архитектура и т.д. выбираются с учетом конкретных используемых инструментов, и изменить все это не так просто. И каким бы удачным ни казалось новое решение, в условиях, когда на предприятии десятки систем привязаны к конкретной СУБД, замена ее самой может потребовать и замены многих подключенных систем.

А процесс этот весьма болезненный. «Главной силой, удерживающей нас подле унаследованных реляционных СУБД, является сила инерции», – сделал вывод Адриан.

Но для новых приложений облачные базы данных в общем и базы данных NoSQL-типа в частности становятся все более предпочтительными. В 2011 году на ведущую пятерку поставщиков технологий баз данных – Oracle, Microsoft, IBM, SAP и Teradata – приходился 91% от совокупных продаж СУБД. К 2016 году их доля сократилась до 86,9%. О резком падении пока речь не идет, но нужно учесть, что оборот рынка баз данных составляет 34 млрд долл. Снижение даже на несколько процентных пунктов оборачивается огромными денежными потерями.

Oracle, начиная с 2013 года, ежегодно теряет свою долю на рынке. Да, ее доля по-прежнему составляет около 40%, примерно в два раза превышая долю находящейся на втором месте Microsoft. Но, отметим, Microsoft за тот же самый период ежегодно увеличивала свою долю. А что же AWS? Ее темпы роста зашкаливают. Между тем доля IBM стремительно уменьшается.

Нет, резкого падения доходов Oracle от продажи СУБД мы не ждем. Но это вовсе не означает, что клиенты твердо сохраняют приверженность лидеру рынка баз данных. На самом деле они просто продолжают платить за то, что фактически не используют. Недавний опрос Rimini Street показал: 74% клиентов Oracle работают без поддержки, а половина клиентов не понимает, за что платит. Клиенты эти вносят плату за поддержку в полном объеме, отдачу же получают весьма скромную.

Компании отнюдь не демонстрируют приверженность ценностям Oracle, они просто обязаны оплатить выставленный им счет.

Что же касается новых приложений, здесь дела обстоят совсем по-другому.

Для новых приложений NoSQL и AWS выглядят предпочтительнее

Значительная доля новых приложений использует необлачные базы данных NoSQL-типа. Нереляционные СУБД, такие как MarkLogic и MongoDB, ежегодно приносят своим создателям сотни миллионов доларов, а процентный рост здесь выражается двузначными числами. Если добавить сюда поставщиков Hadoop, то оборот нереляционных СУБД достигнет 1,5 млрд долл, что составляет 4,5% от общего объема продаж на рынке СУБД. Другими словами, именно нереляционные СУБД раскручивают темпы отхода от традиционных технологий.

Однако всего перечисленного еще недостаточно для того, чтобы вызвать тревогу у Oracle. Крупнейший и самый активно растущий поставщик нереляционных СУБД – Cloudera – может похвастаться ежегодным ростом в 40% на протяжении последних нескольких лет, но ему понадобятся годы, чтобы получить миллиард долларов. Его успехи заметны, но далеки от AWS, чьи достижения просто потрясают.

Вот почему Oracle все время говорит об AWS

Аналитик компании Ovum Тони Бэр описал облачную стратегию Oracle термином «Cloud 2.0». Несмотря на довольно позднее вступление в облачный клуб, Oracle хочет убедить нас в том, что промахи AWS, Microsoft Azure и прочих игроков ею учтены. Отнюдь. Oracle не только испытывает значительные трудности в деле построения облачной СУБД следующего поколения, поскольку у нее нет опыта масштабного управления облачными приложениями (в отличие от Amazon, Microsoft и Google), но и отстает по объемам и темпам облачных инвестиций от AWS на десятки дата-центров и на годы.

Между тем предложения AWS, связанные с базами данных, представляют собой самые быстрорастущие сервисы. Значительная часть внедрений этих баз данных относится к новым приложениям, которых становится гораздо больше, чем старых приложений, использующих технологии Oracle. Генеральный директор AWS Энди Джасси анонсировал свыше 50 тыс. переходов на новые СУБД, и большую их часть совершают бывшие клиенты Oracle.

Oracle создала фантастическую СУБД для корпоративных приложений прошлых лет, но она плохо подходит для современных приложений, оперирующих Большими Данными. А значит, Amazon продолжит откусывать у Oracle рыночную долю. И это в свою очередь приведет к тому, что Oracle еще больше будет концентрироваться на критике AWS, но, похоже, одним этим решить проблему не удастся.

Несмотря на засилье ветеранов Oracle, в Salesforce не перестают заигрывать с конкурирующими СУБД, и, судя по сообщениям, поставщик сервисов SaaS добился «значительного прогресса» в процессе перехода от продуктов Oracle к своей собственной СУБД. Не последнюю роль в этом играют инвестиции в лидера в сегменте NoSQL, компанию MongoDB, а также давний интерес к PostgreSQL.

С учетом того, что Кремниевая долина находится в авангарде перемен, измена Salesforce привычным средствам Oracle может стать свидетельством или, по крайней мере, толчком для полномасштабной смены компаниями своих предпочтений при принятии решений о выборе корпоративной СУБД.

Oracle доминировала в отрасли СУБД на протяжении десятилетий, используя свой вес для проникновения в сферу корпоративных приложений и на другие смежные рынки. Однако в последнее время колеса ее поезда, двигавшегося по накатанной колее, стали пробуксовывать. «Несмотря на то, что Oracle продолжает занимать лидирующие позиции на рынке СУБД, начиная с 2013 года ее доля неуклонно сокращается, – заметил аналитик Gartner Мерв Адриан. – Единственное, что удерживает этот поезд от остановки – сила инерции. Когда большие средства уже инвестированы в проектирование схемы, физическое размещение данных, сетевую архитектуру и прочее, создававшееся на базе какого-то конкретного инструмента, отказаться от него не так просто». В Gartner это называют «сплетением».

Подобное сплетение особенно характерно для Salesforce. После почти двух десятилетий инвестиций в Oracle, разрыв может оказаться очень болезненным. Но несмотря на это и несмотря на заключенную в 2013 году между Salesforce и Oracle мегасделку, которая должна была забетонировать зависимость Salesforce от гиганта отрасли баз данных на последующие девять лет, в Salesforce никогда не прекращался поиск альтернатив.

Причина? Стремление обеспечить суверенитет данных. Даже если бы Oracle не являлась грозным конкурентом Salesforce (а по сути, так оно и есть), наличие поставщика – любого поставщика – контролирующего критическую часть технической инфраструктуры компании, неизбежно снижает ее гибкость.

К свободе выбора

Учитывая все это, Salesforce ищет альтернативы Oracle. И если попытки создания своей собственной СУБД начались относительно недавно, то поиск конкурирующих СУБД продолжается уже много лет. В последнее время предпочтение здесь отдается MongoDB. Совсем недавно Salesforce приобрела почти 45 тыс. акций MongoDB, а первые инвестиции состоялись, когда MongoDB еще была частной компанией. В инвестиционном портфеле Salesforce доля MongoDB составляет 6% и является второй по величине.

На протяжении многих лет Salesforce активно инвестировала в целый ряд стартапов, используя эти вложения, чтобы держать руку на пульсе развития рынка (и теснить конкурентов). Приобретя доли в Twilio, Jitterbit и SessionM, Salesforce вложила десятки миллионов долларов и во многие другие компании.

Как видите, инвестиции в MongoDB не являются чем-то экстраординарным.

В действительности инвестиции Salesforce в MongoDB находятся на грани погрешности округления текущей рыночной капитализации MongoDB, которая оценивается в 1,9 млрд долл. Но даже с учетом этого стремление поставщика SaaS вложить деньги в конкурента Oracle свидетельствует о его интересе к происходящему за пределами лагеря Oracle. И в этом он не одинок: у MongoDB насчитывается более 6 тыс. клиентов, что говорит об активном поиске фундамента для современных приложений вне Oracle.

Помимо MongoDB, Salesforce прорабатывает и другие варианты, которые могли бы нарушить доминирование Oracle.

Долгое заигрывание с PostgreSQL

Разработка Salesforce замены СУБД Oracle собственными силами может базироваться на PostgreSQL – продукте, с которым Salesforce заигрывает, начиная с 2012 года. В 2013 году Salesforce наняла Тома Лейна, многообещающего разработчика PostgreSQL. В том же году в компанию пришло еще несколько специалистов в этой области и даже сегодня Salesforce публикует десятки вакансий, где от кандидатов требуется опыт работы с PostgreSQL. Подобно тому, как Facebook, Google и другие интернет-гиганты сформировали MySQL для удовлетворения своих агрессивных запросов к масштабированию, Salesforce может приспособить PostgreSQL к своим нуждам, избавившись таким образом от зависимости от Oracle.

Есть ли вероятность того, что выбор Salesforce падет на MongoDB или какую-то другую СУБД NoSQL-типа? Безусловно, но скорее всего компания предпочтет все же модифицировать PostgreSQL в силу целого ряда причин.

• Несмотря на то, что MongoDB лицензируется как программное обеспечение с открытым кодом (публичная лицензия AGPL 3), возникает вопрос, может ли Salesforce в рамках этой лицензии вносить в код необходимые ей изменения и запускать его в качестве публичного сервиса, не передавая внесенных изменений обратно MongoDB (маловероятно, что компания пойдет на это) и не выплачивая ей крупную неустойку (что тоже маловероятно).
• Хотя MongoDB и является отличной СУБД (раскрою секрет: мне на протяжении нескольких лет довелось поработать с ней), она не настолько похожа на Oracle, как PostgreSQL. Конечно, PostgreSQL никоим образом не является заменой продуктам Oracle, но разработчик или администратор баз данных, знакомый с СУБД Oracle, найдет ее весьма похожей на PostgreSQL.
• Безусловно, в Oracle могут заявлять, что все это их совершенно не волнует, но рейтинг DB-Engines, характеризующий популярность СУБД, свидетельствует об обратном. На протяжении многих лет PostgreSQL находится на подъеме, в то время как интерес к Oracle и MySQL (СУБД корпорации с открытым кодом), напротив, затухает. Сегодня PostgreSQL прочно удерживает за собой четвертое место, а MongoDB располагается сразу за ней. И, побеседовав с представителями стартапов и корпоративных гигантов Кремниевой долины, вы сразу заметите, что у PostgreSQL есть серьезный потенциал для рывка, причем ситуация эта сохраняется на протяжении уже нескольких лет.

А такой вожак, как Salesforce, вполне способен реализовать этот потенциал. Если Salesforce перейдет на PostgreSQL или модифицированный вариант этой СУБД – или даже отдаст предпочтение какой-то несвязанной с PostgreSQL адаптированной базе данных – для организаций, входящих в перечень Global 2000, это станет серьезным сигналом к тому, что эпоха доминирования Oracle заканчивается.

Программное обеспечение с открытым кодом официально существует на протяжении уже 20 лет. Такое, казалось бы, революционное новшество должно полностью изменить сложившийся порядок разработки, продажи и распространения программного обеспечения. Но, к сожалению для тех, кто все же намерен отпраздновать 20-летнюю годовщину, ничего подобного не произошло. Большинство разработчиков большую часть своего времени по-прежнему тратят на создание проприетарного ПО.

Что изменилось за 20 лет, так это восприятие программного обеспечения. Сегодня уже все смирились с мыслью о том, что программные средства могут или даже должны распространяться с открытым кодом, и никакого конца света при этом не наступит. Однако реального полномасштабного открытия кода, возможно, придется ждать еще 20 лет.

Открытый код завоевал инфраструктурные проекты, но не приложения

Возвращаясь в 1999 год, стоит вспомнить слова Эрика Рэймонда о том, что программное обеспечение пишется в первую очередь для его использования, а не для продажи. Следовательно, оно может и должно распространяться с открытым исходным кодом. Однако до сих пор этого так и не произошло. Почти весь код продолжает оставаться закрытым.

За время, прошедшее после того, как термин «открытый код» официально был введен в обиход организацией Open Source Initiative, в ее работе (а я входил в состав совета ее директоров) мало что изменилось. Еще в 2008 году на конференции Red Hat Summit генеральный директор компании Red Hat Джим Уайтхерст осуждал разбазаривание корпоративного программного обеспечения: «Большая часть создаваемых сегодня программ пишется на предприятиях и не предназначена для перепродажи. И эта большая часть никогда не используется. Разбазаривание ресурсов, выделяемых на разработку программных систем, достигло колоссальных масштабов. … А для того, чтобы открытый код приносил пользу всем нашим клиентам во всем мире, они должны не просто быть пользователями продуктов с открытым кодом, но и принимать активное участие в их создание, входя в состав сообщества разработчиков».

Впрочем, многие обозреватели считают, что мы достигли немалого прогресса. Проведенное по инициативе Европейской комиссии в 2009 году исследование Flossmetrics показало, что 35% программного обеспечения (как предназначенного для продажи, так и не предназначенного) поставляется с открытым кодом. Это очень хороший результат.

Как утверждал в 2013 году один из основателей компании Cloudera Майк Олсон, открытый код должен доминировать в корпоративной инфраструктуре: «В настоящее время наметилась потрясающая и необратимая тенденция. Те, кто работают в ЦОД, почти наверняка используют в своей деятельности операционную систему, СУБД, связующее ПО и другие программные средства с открытым кодом. За последние десять лет мы не увидели ни одного нового проприетарного проекта с закрытым кодом, который смог бы занять доминирующее положение в программной инфраструктуре на уровне платформы».

Безусловно, Олсон прав. Большая часть инноваций в корпоративной инфраструктуре все чаще регулируется лицензиями на программное обеспечение с открытым кодом. И хотя до насыщения еще далеко, нельзя не вспомнить, что в основе контейнерной революции лежат проекты Docker и Kubernetes. И тот, и другой предусматривают использование программного обеспечения с открытым кодом. А как насчет больших данных? С ними работают при помощи Hadoop, Kafka и других технологий с открытым кодом. А машинное обучение и искусственный интеллект новой формации? Все это подпитывается TensorFlow, MXNet и прочим программным обеспечением с открытым кодом.

Таким образом, наши платформы все чаще становятся открытыми несмотря на закрытый и проприетарный характер приложений. Как же случилось так, что наше будущее непосредственно связано с открытым кодом несмотря на то, что дальнейшее развитие подавляющего большинства приложений по-прежнему заблокировано проприетарными лицензиями?

Если процент лучшего кода, представленного в открытом виде, устойчиво растет, почему бы нам не ускорить этот процесс? Как указал Джон Марк Уокер из ARM, «все крупнейшие инновации, которые мы видим сегодня, создаются на платформах с открытым кодом, однако при этом в мире остается еще немало людей … продолжающих изобретать колесо».

Почему?

Предприятия боятся вкладывать деньги в проекты с открытым кодом

Как заметил бывший директор Apache Software Foundation и технический директор Sourcepoint Гейр Магнуссон, программное обеспечение с открытым кодом оказывает огромное влияние на инфраструктуру и универсальные вещи. Но дело в том, что 95% программного обеспечения, которое Эрик Реймонд называет совершенно неинтересной бурдой, создается для удовлетворения вполне конкретных частных нужд (реальных или надуманных).

Другими словами, огромная масса программного кода по-прежнему остается закрытой, и мы должны быть благодарны судьбе за то, что не видим его. Ведь этот код совершенно бесполезен за пределами того предприятия, где он был написан. Могло ли это программное обеспечение распространяться с открытым кодом? Да. А надо ли нам это? Ну, …

«Справедливо и то, что программное обеспечение с открытым кодом обладает вполне реальной стоимостью, – подчеркнул главный стратег Red Hat Дэйв Ниэри. – Однако при наличии у этого кода единственного пользователя преимущества минимальны». «Компании совсем не прочь внедрять программное обеспечение с открытым кодом, – добавил директор Apache Software Foundation (и бывший директор Capital One) Джим Ягельски. – Но они упираются в нехватку ресурсов и инвестиций, что приводит к провалу соответствующих проектов. А это, в свою очередь, порождает волновой эффект, побуждая руководство организаций возлагать вину за неудачи не на себя, а на программное обеспечение с открытым кодом».

Подводя итог, стоит отметить, что главная причина, в силу которой большая часть программного обеспечения не выходит за межсетевые экраны предприятий, заключается в том, что оно обходится слишком дорого и приносит слишком малую отдачу, для того чтобы оправдать вывод его в категорию программных средств с открытым кодом. По крайней мере, такое складывается впечатление. И изменить это впечатление невозможно, не пройдя по пути открытого кода. Но компании не хотят идти этим путем без четких гарантий. Чувствуете, в чем проблема?

Есть надежда, что в следующие 20 лет открытого кода будет больше

Дилемма курицы и яйца постепенно начинает разрешаться благодаря дальновидным усилиям Google, Facebook, Amazon и других гигантов интернет-отрасли, демонстрирующих ценность программного обеспечения с открытым кодом. Конечно, маловероятно, что State Farm или Chevron будут принимать в этом такое же участие, как Microsoft, но уже сейчас мы видим, как Bloomberg и Capital One оказываются вовлечены в процесс разработки программного обеспечения с открытым кодом, чего они совершенно не собирались делать ни в момент появления термина «открытый код» в 1997 году, ни десять лет спустя в 2007-м.

И это только начало. использования программного обеспечения с открытым кодом стало изменение отношения к инновациям в программной отрасли. Мы начинаем верить (и на то есть причины), что самое лучшее, инновационное программное обеспечение предлагается с открытым кодом.

Не будем забывать и о том, что главным результатом прошедших 20 лет наряду с ростомПравда, относится это не ко всему спектру программных средств. «Открытый код наилучшим образом проявил себя в инфраструктурном программном обеспечении, – отметил директор Apache Software Foundation и главный научный сотрудник компании Adobe Бертран Делакрета. – Для приложений такой результат менее вероятен, потому что чем выше вы поднимаетесь по программному стеку, тем труднее проводить согласования. Справедливо и то, что число разработчиков, проявляющих интерес к программному обеспечению с открытым кодом, по мере движения вверх по стеку будет сокращаться.

Но для ключевого инфраструктурного программного обеспечения именно открытый код становится дополнительным стимулом для инноваций. Перефразируя Уокера, в последующие 20 лет мы будем наблюдать тенденцию к сворачиванию «очередных изобретений инфраструктурных программных колес» на предприятиях с одновременным ростом их участия в работе сообществ сторонников программного обеспечения с открытым кодом.

Подводя итог, можно констатировать, что за прошедшие 20 лет программное обеспечение с открытым кодом принесло нам немало, заложив при этом фантастические основы для дальнейшего движения вперед в последующие 20 лет.

Всеобщее внимание в сфере публичных облачных сервисов настолько приковано к Amazon Web Services и Microsoft Azure, что конкурентам очень трудно вклиниться в репортажи об «облачной гонке двух скакунов». Google Cloud Platform, хотя и сильно отстает, все же весьма заметна в облачной сфере — настолько, что многие эксперты говорят о «большой тройке» облачных провайдеров. Но есть еще один игрок этого рынка, обладающий даже более весомыми ресурсами и оборотом, несмотря на то что большинство обозревателей едва ли вспоминают о его существовании.

Я говорю об Alibaba.

Alibaba, заработавшая в третьем квартале почти столько же, сколько Google Cloud Platform заработала за весь 2016 год, может, и неизвестна в США, но в Китае она произвела настоящий фурор.

Оборот Alibaba в облаке в 2016 году составил 675 млн долл., превзойдя оборот Google Cloud Platform (500 млн долл.). А то, что проделала Alibaba в 2017 году, должно прозвучать тревожным колоколом уже и для Amazon и Microsoft. В первом квартале оборот Alibaba Cloud достиг 359 млн долл. Во втором квартале он вырос до 447 млн долл., а при сохранении набранных темпов роста по итогам года должен приблизиться к 2 млрд долл. Цифры невероятные, а между тем почти двукратное ежеквартальное увеличение оборота мы наблюдали своими глазами.

Бизнес растет так быстро, что Саймон Ху, президент Alibaba Cloud, обещает сместить AWS с позиции лидера глобального облачного рынка уже к 2019 году. Для тех, кого интересует, как такое может случиться, если в США и Европе едва ли кто слышал даже упоминания об Alibaba, ответ будет короток: «Китай». В условиях, когда китайская экономика продолжает разогреваться, Alibaba может занять доминирующее положение по критерию доходов, даже не покидая родных берегов.

В какой-то степени это объясняется размерами китайской экономики. Даже опоздав с началом выходом в Интернет, китайская экономика обладает достаточными масштабами для обеспечения роста облачного бизнеса Alibaba. Бум в частном секторе дополняется активными усилиями китайского правительства по переводу своих учреждений на цифровые рельсы и в облако, что фактически означает «в облако Alibaba». Хотя Alibaba и ощущает внутреннюю конкуренцию со стороны Dalian (развивающей партнерские отношения с корпорацией IBM) и Huawei, именно она получает основные дивиденды от инициатив властей по переходу к цифровой экономике и стимулированию роста частного бизнеса в Интернете.

И все же вряд ли Alibaba независимо от получаемых доходов сможет чувствовать себя победителем, если сфера ее деятельности будет ограничена лишь Китаем.

В конце концов, у компании имеется 15 дата-центров, девять из которых расположены за пределами Китая. Но несмотря на немалые усилия по выходу на западные рынки, плоды их пока не особо заметны. Я попросил представителей Alibaba привести примеры европейских или американских клиентов, использующих Alibaba Cloud, и ответа так и не получил. После внимательного изучения сайта компании мне все же удалось обнаружить ряд примеров, но должен заметить, что почти все западные компании, выбравшие для себя облако Alibaba … работают в Китае.

За одним лишь исключением. Однако оно может стать ключом к разгадке того, каким образом Alibaba удается успешно привлекать западных клиентов. Речь идет о Schneider Electric. Эта компания хотела развернуть для своих приложений глобальную облачную сеть, стремясь получить доступ на китайский рынок, известный своими очень высокими входными барьерами. Чтобы обеспечить себе по-настоящему глобальное присутствие, она стала выстраивать в Alibaba Cloud сервисы для китайского рынка, дополнив их несколькими сервисами, работающими за пределами Китая. Аналогичным образом Alibaba может соблазнить западные компании, которые надеются развернуть бизнес в Китае, начать использовать свое облако там, а затем расширять аналогичные предложения уже за пределами Китая.

Alibaba продемонстрировала, что может выигрывать на своем поле, но здесь она вне реальной конкуренции благодаря позиции местных властей. Чтобы стать настоящим глобальным игроком, а не просто тигром, бродящим по Китаю, Alibaba должна в значительно модернизировать свои облачные сервисы и атаковать AWS на западных рынках. Но за пределами Китая компания будет лишена поддержки властей, и ей придется уже всерьез конкурировать с AWS, Azure, Google Cloud, IBM, Oracle и пр.

Призыв к западным клиентам использовать облако Alibaba в Китае может помочь компании и выйти за пределы своей страны. В конце концов, Alibaba предлагает те же самые масштабные сервисы, что и AWS. Ее задача заключается в том, чтобы привлечь к себе те западные компании, которые обеспокоены доминированием AWS, но которых не пугают связи Alibaba с китайским правительством.

Очевидно, что к предложениям Alibaba стоит присмотреться повнимательнее и, возможно, протестировать ее облачные сервисы как в Китае, так и за его пределами. Но, если оценивать ситуацию исходя из текущей ситуации на рынке, не похоже, чтобы компании удалось сместить AWS с ее лидерских позиций в ближайшее время.

Ansible – это своего рода Родни Дэнджерфилд из портфеля программного обеспечения Red Hat: «к нему нельзя относиться неуважительно» (Родни Дэнджерфилд — популярный американский комик. — Прим. ред.). Несмотря на то что этот набирающий популярность инструмент автоматизации управления конфигурациями помогает Red Hat продавать свои решения для гибридных облаков (заключено шесть сделок на сумму более миллиона долларов и одна — на сумму более 5 млн долл.), ни один финансовый аналитик на недавней конференции компании не поинтересовался прогрессом в области Ansible. Почему? Все они зациклены на OpenShift, и, возможно, правильно делают. OpenShift – наиболее вероятный претендент на трон Red Hat Enterprise Linux.

Но для тех, кто хочет понять замысел Red Hat, разобраться в Ansible просто необходимо. Как заметил генеральный директор компании Джим Уайтхерст, Ansible привлекает множество организаций, которые не являются типичными клиентами Red Hat. Однако во многом Ansible – часть стратегического плана Red Hat по превращению работы с занимательными программами из разряда Open Source в рутину, а скуку эксплуатации унаследованных информационных систем – в яркий квест.

Ansible – простая автоматизация процессов, выходящая за рамки DevOps

Каким бы важным ни казалось программное обеспечение OpenShift, превращение его в фетиш за счет Ansible было бы ошибкой. К счастью, если судить по информации Stack Overflow, предприятия вряд ли совершат такую ошибку. Как видно из этого рейтинга, интерес к Ansible заметно превышает интерес к продуктам первого поколения на рынке автоматизации DevOps: Puppet и Chef. (Stack Overflow — популярная система вопросов и ответов о программировании. — Прим. ред.)

Корпоративные заказчики приобретают у Red Hat самое разное инфраструктурное ПО, которым в дальнейшем нужно управлять. А поскольку они ищут решения для автоматизации ИТ и управления конфигурациями, то Ansible взлетает на самую вершину благодаря поддержке Red Hat и отказу от использования агентов, что выгодно отличает этот инструмент от Puppet и Chef.

Как вспоминает Уайтхерст, Red Hat купила Ansible, чтобы управлять контейнерами без привлечения агентов, и получила при этом неожиданный бонус: инструмент, который клиенты могут использовать для Интернета вещей, сетей и информационной безопасности. На эти приложения Red Hat не нацеливалась, но обладание ими, безусловно, радует.

Цель Ansible: будучи скучными, станьте по-настоящему хорошими

Казалось бы, все это должно сделать Ansible весьма привлекательным. Но не совсем так. По сути, весь план Red Hat построен на надежности и... скуке. Как заметил аналитик Redmonk Джеймс Гавернор, «предприятия доверяют Red Hat как раз потому, что компания делает Open Source скучным».

Действительно, Red Hat добивается успеха в определенной степени потому, что является доверенным партнером, не только делая яркие новые вещи наподобие Kubernetes предсказуемыми и устойчивыми, но и успешно перемещая унаследованную рабочую нагрузку из частных ЦОД в публичные облака.

Для Red Hat унаследованные технологии – не только прошлое, но и будущее. «У нас очень хорошие перспективы в части разработки инструментария Java корпоративного класса», – произнес Уайтхерст. На этих словах, признаюсь, я задремал. Но тут же меня разбудила следующая фраза: «Возможно, за Java и нет будущего, но мы делаем отличную работу, перенося старый мир в новый и помогая людям открывать для себя новые возможности».

Нельзя сказать, что Уайтхерст относится к Java с пренебрежением. Вовсе нет. Он просто сравнивает Java с блестящими новыми языками вроде Google Go и Rust, от которых программисты в восторге, и признает при этом, что Java все равно сохраняет в корпоративной среде огромный вес. Каким бы волнующим ни казалось стремление к сияющему будущему, большинство предприятий погрязли в огромных объемах унаследованного программного обеспечения, значительная часть которого написана на Java. Для перехода в облако им нужна помощь.

И здесь Ansible может оказать необходимое содействие, автоматизировав ряд рутинных функций в процессе перемещения ИТ-ресурсов с территории предприятия в гибридное (а в конечном итоге и в публичное) облако.

Короче говоря, Ansible является частью стратегии Red Hat по переделыванию яркого в скучное, а скучного в яркое. У этого инструментария нет такой прессы, как у OpenShift, но Ansible – важный компонент стратегии Red Hat в области гибридных облаков, которая, похоже, должна сработать.

Действительно ли Microsoft – «единственная компания, занимающаяся серьезными инновациями в Linux?» Это именно так, утверждает Джесси Фразель. Столь смелым заявлением Фразель, получившая известность благодаря своему вкладу в проект Docker, а затем и в Google Cloud, попыталась оправдать свой переход в Microsoft. Впрочем, придумывать оправдания такому карьерному шагу глупо и совершенно ни к чему.

Вместе с тем происходящее говорит о вполне вероятных перспективах дальнейшего развития — корпорация не просто налаживает мирное сосуществование с Linux, но воспринимает его как ключ к своему будущему.

Нет, быстрое появление версии SQL Server для Linux пока не гарантировано. Речь идет лишь о начальном признании многообразия корпоративных компьютерных сред. И с учетом этого фактора Microsoft должна вносить активный и осязаемый вклад в совершенствование Linux.

Сегодня мы видим явные признаки того, что это действительно происходит.

Несмотря на все разговоры, Microsoft пока нельзя считать инноватором Linux

Конечно, Microsoft сегодня уже не является абсолютным повелителем проприетарного программного обеспечения, каким она когда-то мне представлялась. Времена «балмеризма» и «раковой опухоли Linux», о которой заявлял прежний генеральный директор Microsoft в 2001 году, канули в Лету. Сегодня мы живем в мире, где одно облако пожирает другое, и Microsoft не может позволить себе игнорировать необходимость написания программного обеспечения для Linux и активного участия в проектах с открытым кодом.

Нельзя, впрочем, и полностью согласиться с утверждениями Фразель об инновациях, особенно когда она заявляет, что Microsoft может уже сейчас с легкостью получить премию за инновации в Linux. Ведь, согласно последнему отчету Linux Foundation, Microsoft в рейтинге участников проекта, внесших наибольший вклад в развитие ядра Linux, не входит даже в первую тридцатку.

Участники, которые внесли наибольший вклад в развитие Linux в период с версии 3.19 до версии 4.7

Я спросил исполнительного директора ассоциации Linux Foundation Джима Землина, как далеко находится Microsoft в списке активных участников проекта, и он ответил, что корпорация занимает в нем 47-е место. Так что хвастаться ей особо нечем.

Да, в прошлом году Microsoft получила от Linux Foundation статус платинового члена, но это не инновация. Кто был первым спонсором конференции Open Source Business Conference, которую я открывал в 2004 году и вел на протяжении десяти лет? Microsoft. Это можно только приветствовать, но деятельность Microsoft не была инновационной ни тогда, ни сейчас.

То же самое можно сказать и о проектах Microsoft, упомянутых в пресс-релизе Linux Foundation.

Корпорация представила версию. Net Core 1.0 с открытым кодом; в сотрудничестве с Canonical переносила Ubuntu на платформу Windows 10; готовила образ FreeBSD для Azure; а после приобретения Xamarin открыла исходный код ее пакета программного обеспечения для разработчиков. Кроме того, Microsoft поддерживала в своих продуктах решения Red Hat, Suse и ряда других поставщиков.

Все перечисленное делалось для того, чтобы платформа Microsoft была успешной. Не спорю, это полезно, но особых инноваций здесь нет.

Впрочем, нельзя утверждать и того, что Microsoft не внесла в Linux вообще никаких инноваций.

Инновации на периферии

Когда я указал Фразель на то, что ее заявления не вполне соответствуют существующему положению дел, она быстро признала, что не имела в виду ядро Linux, а говорила об инновациях для тех, кто использует Linux «необычными» способами. И, что еще важнее, для тех, кто не особо помешан на Linux.

У Фразель, напомню, богатое контейнерное прошлое. А в этой области Microsoft отлично зарабатывает на звании «инноватора». Даже, казалось бы, вполне приземленная задача адаптации контейнеров Docker для Windows, а не только для Linux – это уже большое дело для предприятий, которые не желают свою ИТ-политику связывать с проектами с открытым кодом.

А как насчет контейнеров Hyper-V, которые сочетают высокую плотность контейнеров с изоляцией традиционных виртуальных машин? Ведь это действительно очень важно. Приверженность Microsoft к Linux оказалась так велика, что за последний год доля виртуальных машин Azure, работающих под управлением Linux, по словам технического директора Microsoft Azure Марка Руссиновича, выросла с 25 до 33%.

Точнее всего, пожалуй, было бы назвать Microsoft единственной компанией, занимающейся серьезными инновациями «вокруг» Linux. И хотя без споров здесь тоже вряд ли обойтись, Microsoft изменила в данной области так много, что следует по крайней мере прислушаться к ее утверждениям.

Суть в ядре

Тем не менее, с учетом того что Microsoft все сильнее зависит от Linux, корпорации неплохо было бы приступить к созданию инновационных решений не только на периферии экосистемы Linux, но и непосредственно в ее ядре. Причем инновации должны быть сопоставимы со всеми выгодами, которые извлекает корпорация из Linux. Лет десять назад к такому предложению в Microsoft отнеслись бы с подозрением. Но сегодня времена изменились.

Похоже, и в Microsoft это понимают. Наконец-то здесь стали относиться к Linux серьезно.

Как и всегда, когда речь идет о проектах с открытым кодом, все начинается с людей. Вот и Microsoft начала нанимать разработчиков ядра Linux: в компанию пришли Мэтью Уилкокс, Пола Шиловски, а в середине 2016 года и Стивен Хеммингер. Приглашение Хеммингера особенно интересно не только потому, что он один из самых известных разработчиков ядра, но и потому, что в 2009 году (работая над Vyatta) он обвинял Microsoft в нарушении условий публичной лицензии GPL в коде Hyper-V.

Сейчас в Microsoft трудятся уже 12 разработчиков ядра Linux. По свидетельству Грега Кроа-Хартмана, поддерживающего ядро Linux, «теперь у Microsoft есть разработчики, вносящие свою лепту в совершенствование различных областей ядра (в подсистему управления памятью, основные структуры данных, сетевую инфраструктуру), в файловую систему CIFS и, конечно, в улучшение функционирования Linux под управлением Hyper-V».

Землин же, подводя итог, подчеркнул: «Мы не погрешим против истины, если скажем, что Microsoft уже превращается в основного участника проекта. Вклад Хеммингера и других в развитие ядра поможет компании выбраться из глубокого подвала и вознестись в самые верхние эшелоны».

Другими словами, иногда и свиньи могут летать. Microsoft, сохраняя приверженность Windows, делает необходимые шаги не только для обеспечения совместимости своих продуктов с Linux, но и для формирования будущего этой операционной системы.

Десять лет назад такое утверждение звучало бы смешно. Сегодня же, несмотря на чрезмерный оптимизм Фразель, мы видим, что все сказанное ею вполне может через год-два стать реальностью.