Сергей Карпов: «Не сомневаюсь, что ИТ-руководители, работающие в нефтегазовой отрасли, могут придумать новые способы ведения бизнес-операций, которые будут базироваться на сборе и анализе Больших Данных»

Нефтегазовая отрасль всегда была локомотивом отечественного ИТ-рынка. Но если еще недавно речь шла в первую очередь об автоматизации хозяйственной деятельности, то сейчас применяются решения для анализа сотен терабайтов данных. Большие Данные стали одной из главных тем конференции «Энергия вашей информации. ИТ-решения для нефтегазовой отрасли», проведенной редакциями журналов Oil&Gas Journal Russia и «Директор информационной службы» совместно с компанией EMC.

Тема Больших Данных в нефтегазовой отрасли многогранна. Речь идет не только об анализе данных геологоразведки – самом очевидном направлении. Например, важной возможностью является анализ всех аналого-цифровых преобразователей, которые управляют технологическими процессами, начиная от перекачки нефти и газа и заканчивая механизмами контроля всего производственного процесса, от добычи до доставки потребителю.

Российская сеть трубопроводов, построенных для транспортировки нефти в Европу, по праву считается самой разветвленной и сложной по структуре. Сведя воедино данные, поступающие с различных датчиков и измерительных приборов, можно радикально повысить эффективность транспортировки за рубеж.

«Не сомневаюсь, что ИТ-руководители, работающие в нефтегазовой отрасли и понимающие эту предметную область, могут придумать новые способы ведения бизнес-операций, которые будут базироваться на сборе и анализе Больших Данных», — заявил Сергей Карпов, генеральный директор EMC в России и СНГ. Например, можно будет решить банальную, но при этом существующую до сих пор проблему воровства нефти из трубопроводов.

Причины роста объема геолого-сейсмических данных, доступных для анализа, очевидны. Во многом это связано с переходом от двухмерного к трех- и четырехмерному сейсмическому анализу, что предопределяет рост данных в десятки раз. Кроме того, совершенствуются методы разведки, обеспечивая более детализированную информацию. Наконец, все чаще разрабатываются новые, труднодоступные месторождения, требующие особо тщательной разведки.

В результате объемы данных растут экспоненциально, чего никак нельзя сказать про ИТ-бюджеты. Более того, 60-80% существующих в компаниях данных востребованы не чаще чем раз в полгода. Как же обеспечить экономическую оправданность хранения не слишком востребованной информации, не исключая возможности оперативного доступа к ней?

На решение этих проблем ориентирована кластерная система хранения EMC Isilon. Как подчеркнул Евгений Красиков, старший технический консультант EMC в России и СНГ, ее главным достоинством является не только производительность и масштабируемость, но и простота управления, связанная с автоматизацией большинства процессов.

Что немаловажно, система совместима с решениями для обработки геолого-сейсмических данных, разработанных такими грандами, как Schlumberger и Halliburton. При внедрении Isilon компании получают возможности (в частности, прирост производительности), которые ранее им были просто недоступны. Например, у небольших нефтесервисных компаний появляется шанс участвовать в крупных тендерах.

Еще одной реинкарнацией решения Isilon в нефтегазовой отрасли является архив технических данных PetroVault, построенный на «медленных» компонентах и представляющий собой большую, но относительно недорогую активную систему хранения. Он призван занять место между «быстрыми» системами хранения данных и ленточным архивом. Как подчеркивают в EMC, при объеме в 300-500 Тбайт хранить данные в нем будет вдвое дешевле по сравнению с системами хранения первого уровня.

Как рассказал Карпов, центр разработки решений EMC для нефтегазовой отрасли расположен в Рио-де-Жанейро, инвестиции в него составили около 100 млн долл. Он фокусируется на решениях для анализа, коллективной работы, визуализации технических данных и управления данными. Фактически он призван стать центром компетенций для создания типовых решений для нефтегазовой отрасли.

Например, в рамках этого центра разрабатывается решение на базе EMC Greenplum, позволяющее проводить аналитику бурения в режиме реального времени. Как известно, скорость принятия решений в этой области напрямую связана с эффективностью бурения и способностью предотвращения аварий. Кроме того, в разработке находится решение, направленное на аналитику эксплуатации скважин.

«Несмотря на все отличия, специфика ИТ в нефтегазовой отрасли не так уж и ярко выражена», — отметил Дмитрий Литовчин, руководитель направления EMC по работе с нефтегазовым сектором. Большая их часть не отличается от систем любой другой компании сходного масштаба и решает стандартные задачи. Существенная отраслевая специфика имеется лишь в добывающем блоке.

Для решения задач общего назначения EMC продвигает облачные решения, став одним из участников альянса VCE (VMware, Cisco, EMC). Как уверены в EMC, облака окажут гораздо большее влияние на ИТ, чем все прошлые трансформации.

«Мы не хотим отобрать у ИТ работу. Мы хотим переключить их на выполнение более полезных для бизнеса задач», — заявил Литовчин. По его словам, облако является ответом на многие проблемы внутри ИТ. Чтобы ИТ-специалисты стали инновационными и больше думали о проблемах бизнеса, им нужно «развязать руки», освободив от решения рутинных задач, в том числе по поддержке инфраструктуры.

С этой точки зрения показательным является vBlock, продвигаемый VCE и позиционируемый как «облако в коробке» — готовая система на базе оборудования нескольких производителей.

Артем Плетнев: «Компании, мигрировавшей в облако, необходимы новые компетенции: теперь она управляет не системами, а своими поставщиками»

Все больше ИТ-компаний предлагают предприятиям услуги по разработке облачных решений, системной интеграции и консалтингу. Тем не менее лавинообразного роста не наблюдается. По данным IDC, в 2010 году на публичные облака приходилось всего 1,6% от ИТ-затрат предприятий, а к 2014 году, как прогнозируется, этот показатель увеличится лишь вдвое.

Важным событием, способным радикально повлиять на развитие российского облачного рынка, стал выход на него «1С».

«У нас нет желания устраивать облачную революцию. Но необходимо дать желающим возможность перейти в облако, не уходя со знакомого продукта», — заявил Алексей Харитонов, руководитель отдела продвижения экономических программ «1C» на конференции «Практика внедрения облачных решений в России», проведенной IDC. По его словам, особые надежды возлагаются на полное сохранение внешнего вида продуктов в браузерной версии.

Отдельным вопросом при этом является разработка схемы взаимодействия с партнерами при работе по облачной модели. Партнерам должно быть так же выгодно продавать подписку и услуги, как и работать по традиционным схемам. Разумеется, на рынке будут представлены различные сервисы – от типовых решений, базирующихся в ЦОД «1С», до кастомизированных систем на площадках франчайзи и независимых ЦОД.

Насколько реален переход к облачным вычислениям, и каковы риски таких внедрений? Не секрет, что основные издержки компании несут именно на стыке систем. Очень важно, чтобы облачные решения вписывались в существующую инфраструктуру. Именно поэтому революционный подход зачастую неуместен. Миграция в облака требует постепенного, вдумчивого подхода.

Тем не менее, по мнению Андреаса Шварцкопфа, генерального директора компании «Русоникс», многие небольшие компании практически все функции могут уложить в SaaS-решения и отказаться от штата ИТ-специалистов. Преимущества, заявленные в теории, действительно «выстреливают», но необходимо совпадение многих факторов.

Например, компании, мигрировавшей в облако, нужны новые компетенции: теперь она управляет не системами, а своими поставщиками. В любом случае следует быть готовым к тому, что облака могут стать источником зла, по крайней мере в глазах бизнеса. Многие возникающие проблемы будут связываться именно с ними.

«Гибкость в использовании сервисов IaaS весьма относительна: время выполнения заявки провайдером составляет пять рабочих дней», — поделился практикой работы в облаке HP Артем Плетнев, операционный директор по ИТ компании «Рольф». Разумеется, это и дешевле, и быстрее, чем традиционные сервисы, но у многих возникает вопрос, подходит ли такая гибкость под определение облака.

«Я не знаю, сколько серверов занимают системы, не забочусь об их поддержке – хотя и в курсе, где территориально они находятся. Это явный признак облака», — подчеркнул Плетнев.

«Комплекс опасений (часть из которых носит субъективный характер) относительно облаков отбрасывает нас в использовании облаков на несколько лет назад», — заявил Антон Пронин, руководитель отдела ИТ-сервисов торговой сети «ТехноНиколь», уже несколько лет использующей различные SaaS- и IaaS-решения. Прежде чем опасаться облаков, следует измерить реальную безопасность своих ЦОД и серверных комнат, а также оценить качество внутренних сервисов. Во многих случаях сравнение будет не в пользу внутренних решений. Кроме того, реальную проблему представляют ИТ-специалисты, не желающие терять рабочее место и потому всячески дискредитирующие облачные системы.

По мнению Пронина, проблемы облаков в России во многом носят системный характер. Недостаточное применение лучших практик в ИТ и низкий уровень внутренних процессов организаций предопределяют низкий спрос на облака. Провайдеры, в свою очередь, вынуждены поддерживать высокую цену на услуги, повышая их рентабельность. Это делает облачные услуги малопривлекательными даже для тех, кто в них потенциально заинтересован.

Александр Василенко: «В отличие от России, в Европе польза облаков уже не обсуждается, так как считается доказанной»

«На нас производит сильное впечатление прагматизм российских заказчиков и их прямота. Эти факторы серьезно повлияют на организацию нашего бизнеса в России», — заявил Томас Кулевайн, вице-президент VMware в Центральной и Восточной Европе, на конференции VMware Forum 2012. По его словам, российский рынок очень важен для VMware, особенно с учетом сокращающихся возможностей для развития бизнеса в Европе. В России же, напротив, значительный рост использования технологий виртуализации лишь ожидается. Проникновение виртуализации в нашей стране оценивается на уровне 10%, что говорит об огромных перспективах.

Как подчеркивают в VMware, виртуализация — первый шаг на пути компаний в облака, однако это путешествие может быть довольно сложным. Важна трансформация подходов: виртуализация является лишь способом сокращения издержек и повышения эффективности использования оборудования. Облака же — это принципиально другая организация поддержки ИТ-сервисов.

По мнению Александра Василенко, руководителя российского офиса VMware, не следует начинать миграцию с перевода в облака бизнес-критичных приложений, хотя многие поступают именно так. Гораздо безопаснее стартовать с пилотных проектов внутри ИТ-департамента, в дальнейшем расширяя спектр охваченных сервисов.

Однако возможности ИТ-департаментов, традиционных монополистов в области предоставления ИТ-услуг, сильно ограничены, особенно в скорости предоставления новых сервисов. Именно поэтому облака начали восприниматься пользователями как альтернатива традиционным сервисам. В случаях наиболее критических конфликтов с ИТ бизнес-заказчики «голосуют рублем», и деньги идут напрямую облачным провайдерам, в обход ИТ-бюджетов. В результате ИТ-директора не несут ответственности за возникающие в ходе таких проектов проблемы, что стратегически неверно. Важна верная позиция ИТ-директоров: они должны занять место между бизнес-пользователями и облаками, выполняя роль брокера. Их задача – оптимально распределить сервисы между физической инфраструктурой и частными, а также публичными облаками.

Несколько интересных фактов миграции государственных организаций в облака привел Сергей Гоцуцов, руководитель ЦОД компании «Электронная Москва», созданного в августе 2011 года и предоставляющего услуги IaaS (инфраструктура как сервис) московским госучреждениям. Изначально в ЦОД планировалась традиционная архитектура, однако менеджеры столкнулись с лавинообразным ростом числа заказчиков, что предопределило потребность в использовании облачных платформ.

«Сейчас к нам приходит несколько новых приложений каждую неделю, что означает появление 10-15 новых виртуальных машин», — отмечает Гоцуцов. Кроме того, на мощностях ЦОД стало функционировать несколько критичных приложений, поддерживающих одновременную работу нескольких тысяч пользователей.

Основным инструментом управления инфраструктурой стало решение vCenter Operation Manager. Оно намного увеличивает эффективность использования аппаратных ресурсов, подобный результат никогда не сможет дать физическая инфраструктура. Произошло повышение надежности на уровне инфраструктуры, развертывание новых сервисов стало занимать буквально несколько минут. Наконец, централизованное управление более чем 400 виртуальными машинами позволяет обходиться очень скромным штатом сотрудников.

Согласно результатам исследования, проведенного VMware, европейские компании планируют в ближайшие полтора года потратить почти треть своих ИТ-бюджетов на облачные технологии, при этом более половины из них придают облачным проектам «критический» приоритет. Большая часть облачных решений реализуется в частных облаках и лишь 24% — в публичных.

Как признает Василенко, российский рынок значительно отличается от европейского. Во-первых, лишь 14% отечественных компаний считают облачные проекты приоритетными. «Отставание очевидно, — отмечает он. – В отличие от России, в Европе польза облаков уже не обсуждается, так как считается доказанной».

Разительная разница наблюдается и в видах используемых решений. В России, в отличие от более развитых стран, доминируют публичные облака.

«Возможно, это свидетельствует о недостаточной осведомленности», — полагает Василенко. Облачные сервисы у нас по умолчанию воспринимаются именно в публичном варианте. Но в ряде случаев, например когда речь идет о персональных данных, публичные облака использовать нельзя, и такое недопонимание вредит развитию облачного рынка в целом. Очевидно, от игроков рынка требуется в первую очередь просветительская работа.

Именно из-за общей незрелости рынка VMware пока не планирует продвигать в России собственное публичное облако, а больше полагается на решения партнеров.

Предлагаемые поставщиками и «тщательно проработанные» контракты далеко не прозрачны. Источник: computerwoche.de

Облачным сервисам все еще не достает зрелости. Как подчеркнула Алекса Бона, вице-президент Gartner, на конференции Gartner IT Leadership Trends 2012, главный показатель этого – контракты, пока направленные исключительно на соблюдение интересов провайдеров, и ничего не предусматривающих для защиты пользователя.

Конференция в Москве, состоявшаяся в конце мая, собрала весьма значительную аудиторию. Охваченные темы включали изменение роли ИТ-руководителя, влияние современных тенденций на ИТ-деятельность, а также возможности ИТ по трансформации бизнеса. Но наибольшее оживление вызвало одно из выступлений Бона, фокусирующей свою работу на тематике управления ИТ-активами. Оно было посвящено оптимизации контрактов с поставщиками облачных сервисов.

Не секрет, что с вендорами традиционных ИТ-продуктов можно вести переговоры, кастомизируя их предложения. А смысл облачных сервисов, по крайней мере, с точки зрения провайдера, заключается именно в стандартизации услуг с целью их удешевления. Считается, что попытка перестроить контракт ломает бизнес-модель провайдеров – именно этим они объясняют жесткость своих позиций.

Тем не менее, переговоры с провайдером вести можно и нужно. Разумеется, к ним следует тщательно готовиться – и ИТ-директору, и отделу закупок, и юристам компании.

Алекса Бона: большинство облачных контрактов пока направлено исключительно на соблюдение интересов провайдеров

Дело в том, что большинство контрактов содержит массу подвохов. Во-первых, платить только за реально потребленные услуги – а это один из главных рекламных слоганов – обычно невозможно: по умолчанию речь идет об оплате максимально возможного объема услуг, предусмотренного соглашением. Другим подводным камнем является декларируемая быстрота внедрения и гибкость. Но иногда реакции провайдера приходится ждать очень долго, особенно при необходимости изменения условий действующего контракта.

Отдельную угрозу представляет ситуация, когда провайдеры идут напрямую к бизнес-пользователям, противопоставляя себя ИТ-департаментам, медлительностью которых многие недовольны. В результате скоропалительных решений контракт заключается без изучения и каких-либо переговоров, и компании втягиваются в соглашения на невыгодных условиях. Согласно проведенным исследованиям, в среднем контракты, заключенные в обход ИТ-департамента, оказываются на 30% дороже. Более того, зачастую они заключаются менеджерами, не имеющими понятия об аббревиатуре SLA.

Еще одним крупным риском является приобретение избыточного набора сервисов, получившее шутливое название Shelfware-as-a-Service (термин Shelfware – «ПО, положенное на полку» — применяется к традиционным программным продуктам, приобретенным, но по каким-либо причинам не используемым). Вендоры будут подталкивать к этому разными маркетинговыми приемами, но идти у них на поводу не стоит: стоимость владения в итоге окажется печальной.

Следует внимательно изучать контракты: иногда они содержат кабальные условия. Например, ими может не предусматриваться снижение объема потребления (а значит, и возможностей для сокращения издержек). Часть платежей может быть фиксированной, и не зависеть от потребления услуг.

Зачастую клиенты входят в контракт с малыми объемами сервисов, рассчитывая впоследствии расширить использование и получить более выгодные условия. Однако если не оговорить цены в самом начале, снижения их за объем приобретаемых услуг провайдер не даст.

Наконец, многие сделки заключаются с помощью хитрости: желая продать сервис, вендор делает значительную скидку. Но через некоторое время действие скидки заканчивается, и заказчик раскошеливается «по полной».

Предлагаемые поставщиками и «тщательно проработанные» контракты далеко не прозрачны, в них не прописаны ключевые условия. Например, показатель доступности оказывается не зафиксированным на бумаге, а указанным на сайте. В результате он может изменяться – разумеется, обычно в сторону уменьшения. В этом случае интернет-страницу правильнее распечатать и приложить к контракту. Кроме того, контракты могут не включать показатели по времени аварийного восстановления, а доступность сервисов обычно измеряется в ЦОД провайдера и не имеет ничего общего с реальной доступностью с учетом каналов связи.

Также стоит отметить, что в целом облачные проекты обладают массой скрытых расходов. Наиболее распространенные из них связаны с минимальным набором сервисов, включенных в контракт. Многие из клиентов считают, что обслуживание и поддержка включены в контракт, однако обычно включенными оказываются лишь базовые сервисы. Дополнительная плата за обслуживание категории premium может составлять до 50% стоимости аренды. Примерно та же ситуация складывается с объемом хранимых данных: бесплатным бывает лишь очень ограниченный объем. За дополнительный же объем взимается оплата, существенно превышающая среднерыночную.

Отдельной проблемой является качество обслуживания. Большинство контрактов составляются так, что клиент должен сам сообщать о проблемах, а провайдер – лишь рассматривать заявления. Между тем, у провайдера есть все возможности для самостоятельного отслеживания сервисов. Более того, как поставщик услуг, он должен сам обеспечить готовность оборудования и выполнение заявленных условий.

Как призывает Бона, следует требовать штрафов за нарушения обязательств, которые никогда не содержатся в контрактах по умолчанию, и права расторжения контракта при нарушении уровня обслуживания. Компенсация в виде некоторого времени бесплатного пользования услугами видится весьма сомнительным вариантом. Не факт, что в случае серьезных нарушений останется желание ими пользоваться. Скажем, если допущена утечка данных, есть ли польза от бесплатного продления подписки на год?

Важно помнить, что одними из важнейших преимуществ облаков являются именно быстрота и дешевизна внедрения, а также простота миграции. Если действия провайдера влияют на эти показатели, смысл облачного проекта оказывается под большим вопросом. В этом случае важно иметь «План Б» и быть готовым покинуть стол переговоров, если условия и риски неприемлемы.

Александр Нечай: «Производство насыщается средствами сбора данных. Вопрос – что с этими данными делать, ведь хранить их во многих случаях бессмысленно»

Работа с Большими Данными вызывает все больший интерес, но скорость ее проникновения в различные сегменты рынка отнюдь не является одинаковой. При этом дело вовсе не в технологической «продвинутости» или финансовых возможностях организаций того или иного сектора экономики.

Как отметили эксперты в рамках круглого стола «Большие Данные в производстве», организованного журналом «Директор информационной службы» совместно с компанией OSIsoft в рамках конференции Power of Data, компании начинают осознавать, что никакие объемы данных сами по себе проблемы не представляют. Проблема возникает лишь тогда, когда у аналитиков начинает складываться ощущение, что данные таят в себе бизнес-информацию, которая достойна усилий по ее извлечению. В этом случае появившаяся на горизонте заманчивая цель стимулирует организации к поиску инструментов для ее достижения.

Например, в финансовом и телекомуникационных секторах, в которых велики количество транзакций и объем неструктурированной информации, понятие Больших Данных уже сложилось, хотя еще и нет готовых продуктов для их «монетизации». Обрабатывая Большие Данные, компании из этих секторов могут более точно понимать поведение и настроение клиентов.

А вот в промышленности все не так очевидно. Данных хватает, и с избытком: например, их генерируют различные цифровые приборы, входящие в состав современного оборудования. Но польза от них не всегда просматривается невооруженным глазом.

«Для нашего предприятия наиболее важными из предоставляющихся возможностей являются управление качеством, техобслуживанием и ремонтами, а также оптимизация использования производственного оборудования», — отметил Владимир Федоров, заместитель начальника цеха холодного проката предприятия «ВИЗ-Сталь».

«Будем честны: устоявшихся определений в области Больших Данных пока нет. Мы находимся в ситуации, когда сами можем формировать их, и кто сделает это успешнее, тот будет гуру», — подчеркнул Алексей Сидоров, технический директор российского офиса Informatica.

Различия в своем восприятии этого термина подтвердили и другие эксперты. В зависимости от сферы деятельности предприятия и стоящих перед ним задач, на первый план могут выходить не только такие категории, как «скорость» или «объем», но и многообразие данных.

Отдельным направлением развития Больших Данных является нефтегазовая промышленность. В разведку углеводородов вкладываются огромные средства, масштабы которых сопоставимы разве что с космическими исследованиями. Объем данных геологоразведки составляют петабайты, а методы их обработки и анализа формируют самостоятельное направление в науке. При этом ключевые потребности бизнеса предельно просты и прагматичны. Они заключаются в решении главной бизнес-задачи – поиске нефти, а также оценке запасов месторождений.

Как отмечает Владимир Кириллов, консультант по промышленным ИТ-системам «ИМС Индастриз», проблема Больших Данных для них появилась еще около трех лет назад, когда пришлось столкнуться с новыми требованиями разведки месторождений. При обработке данных геологоразведки она проявилась «во всей красе»: традиционные математические методы перестали работать, и пришлось разрабатывать другие подходы.

Стоит отметить, что даже в рамках одной отрасли объем обрабатываемых данных может различаться на порядки. В нефтесервисной компании Halliburton оценивают суммарный объем своих геологоразведочных данных в 100 Пбайт (для сравнения, объем данных ЛУКОЙЛа составляет лишь 1-2% этого показателя). Разумеется, большая их часть имеет низкую ценность, и лишь 20-30% может быть использовано для задач аналитики.

Между тем в нефтепереработке на первый план выходит именно способность компаний в режиме реального времени обрабатывать потоки данных. «Производство насыщается средствами сбора данных. Вопрос – что с этими данными делать, ведь хранить их во многих случаях бессмысленно», — говорит Александр Нечай, начальник отдела поддержки и сопровождения информационных систем компании «ЕАЕ-Консалт», входящей в холдинг ЛУКОЙЛ. Здравый смысл, полагает он, подсказывает, что отказываться от их обработки неправильно, но цель этих мероприятий для большинства компаний неясна.

С этой точки зрения ключевую роль играют вовсе не технологии, а концепция использования Больших Данных: не должно быть бесцельного собирательства и хранения информации. А концепции, как показывает практика, пока в дефиците. Возможно, проблема кроется в том, что очень небольшое число специалистов умеет анализировать данные, добывая из них ценную информацию.

Заказчиками подобных систем становятся люди, понимающие важность Больших Данных для компании. Когда такие люди появляются, очень часто появляются и бюджеты на решение задач, опирающихся на Большие Данные.

Ярослав Дундук: «Ручное планирование поставок, к которому прибегают некрупные компании, для нас невозможно»

«У нас имеется прекрасная возможность привнести свою лепту в повышение эффективности российских компаний», — заявил Хэмиш Брюер, генеральный директор JDA, в рамках состоявшегося в начале апреля форума по управлению цепочками поставок. Судя по всему, в JDA всерьез нацелились на российский рынок. До сих пор работая через партнеров, недавно компания объявила о создании локального офиса и ожидает ежегодного удвоения бизнеса.

Стоит отметить, что, по оценкам аналитиков, компания является крупнейшим нишевым игроком рынка систем управления цепочками поставок (Supply Chain Management, SCM). Лидирующее положение было достигнуто не только в результате естественного роста: в процессе своего развития JDA поглотила 11 компаний, наиболее известной из которых была i2.

Целевую аудиторию JDA составляют компании крупного и среднего бизнеса, а с отраслевой точки зрения – производственные и торговые компании. Наиболее известными ее российскими клиентами являются X5, «Лента», «Дикси», «Глория Джинс» — в торговле, компании ММК, «Северсталь» и «Мечел» — в металлургии, а также подразделения международных производителей товаров повседневного спроса Avon, Danone, Mars, Wrigley. Небольшим предприятиям столь проработанные узконаправленные решения требуются далеко не всегда.

При этом большинство клиентов уже используют «тяжелые» системы ERP. Многим стандартного функционала не хватает, и они дополняют свои информационные системы возможностями специализированных решений категории SCM.

«У нас в России весьма сложная сеть. Ручное планирование поставок, к которому прибегают некрупные компании, для нас невозможно», — рассказал Ярослав Дундук, региональный менеджер Avon в России. Именно поэтому компания искала решение, способное поддержать работу крупной сети с большим ассортиментом товаров и высоким показателем его текучести. Наконец, в компании установлены жесткие ключевые показатели эффективности (Key Performance Indicators, KPI) по сервису и уровням запасов. Внедренные модули Demand Planning и Fulfillment обеспечивают прозрачность цепочки поставок, ежедневное планирование, а также своевременное обновление данных.

«Компания быстро растет, и это порождает проблемы роста. Наша политика проста: мы находим продукты для решения этих проблем и внедряем их», — заявил Виталий Белевич, директор по развитию информационных систем «Дикси». Одной из упомянутых проблем был категорийный менеджмент, в том числе управление полочным пространством. Для массового открытия новых магазинов была необходима система, позволяющая проводить централизованную поддержку этих процессов. Выбору решений компании JDA способствовала ее богатая практика в ретейле и активное развитие программных продуктов.

«В созданной системе описана буквально каждая полка магазинов», — утверждает Белевич. При этом речь идет не только об оптимизации расположения товаров на полках. Что гораздо важнее, решение позволяет оптимизировать ассортимент.

В целом в JDA весьма оптимистичны относительно перспектив на российском рынке, и ее руководство вовсе не смущает фиаско, которое в свое время потерпела на нем i2.

«Возможно, менеджмент i2 совершил стратегические ошибки, но главная проблема заключалась в том, что рынок не был готов к принятию их технологий. Мы считаем, что нынешнее время является более удачным», — подчеркнул Брюер. Кроме того, i2 никогда не имела российского представительства. Компания «i2 СНГ», несмотря на название, была всего лишь партнером.

Оптимизм подкрепляется и тем, что в России у компании уже сформировался пул клиентов – достаточно известных и уважаемых. Это серьезный плацдарм для дальнейшего проникновения на рынок.

Цели JDA весьма амбициозны - ежегодное удвоение российского бизнеса в течение ближайших пяти лет. В итоге доля России должна достичь четверти бизнеса компании в странах Европы, Ближнего Востока и Африки.

Кардиологи цепочек поставок

Разат Гаурав: «В российских условиях важность решений SCM, вероятно, даже выше, чем везде»

В конце марта компания JDA, крупнейший поставщик решений в области управления цепочками поставок (Supply Chain Management, SCM), объявила об открытии российского офиса. О причинах этого решения и планах на российском рынке рассказывает Разат Гаурав, старший вице-президент JDA в странах Европы, Ближнего Востока и Африки.

Российский офис JDA открылся только сейчас. В чем причины столь долгого выхода на наш рынок?

Мы уже несколько лет работаем с российскими клиентами – их около 20. Поддержка бренда и работа с клиентами требуют определенных ресурсов, но в прошлом мы могли рассчитывать только на местных партнеров.

Ситуация несколько изменилась – мы видим растущий спрос на решения SCM со стороны сегментов торговли и производства, на которые ориентированы. Многие потенциальные заказчики хотят видеть наш локальный офис в России. Мы посчитали, что время для открытия офиса настало именно сейчас.

Рынок должен был дозреть. К сегодняшнему моменту на российском рынке накопилась критическая масса внедрений ERP. Сейчас компании пытаются развивать эти системы, и мы вполне можем им помочь.

У JDA уже есть в России серьезные клиенты. Что изменится для них с открытием российского офиса?

Во-первых, появится локальная, русскоязычная поддержка. Во-вторых, мы создадим команду менеджеров по продажам, которые будут работать с заказчиками напрямую. Кроме того, как и в любой другой стране, у нас появится команда консультантов, также для непосредственной работы с клиентами и партнерами.

Для заказчиков это явный сигнал, что российский рынок важен для нас и мы пришли сюда надолго.

Планируете ли вы менять модель продаж лицензий и услуг в России после открытия офиса? Какие продажи будут приоритетными – прямые или партнерские?

Партнеры играют для нас важную роль. Не будем забывать, что именно их усилиями мы имеем 20 крупных заказчиков.

Наша модель не подразумевает конкуренции – мы всегда работаем вместе с партнерами, в любом проекте участвуют их эксперты. Даже если лицензии будут продаваться напрямую, во внедрение будут вовлекаться партнеры.

Общая политика такова: в маленьких сделках партнеры могут продавать лицензии сами, но более крупные будут осуществляться напрямую.

Функционал SCM есть во многих ERP-системах. При каких условиях предприятию могут понадобиться специализированные решения SCM?

Мы полностью интегрируемся с ERP-платформами всех ведущих игроков рынка и очень хорошо сосуществуем с ними. 85% наших заказчиков используют ERP-системы одного из крупных вендоров. Но когда заходит речь о решении ключевых проблем в области SCM – планировании спроса, складских запасов или ассортимента, компании зачастую предпочитают прибегнуть к помощи специализированного решения.

Вполне уместна аналогия из области медицины: если у больного просто кашель, он идет к терапевту; если же проблема с сердцем, он идет к кардиологу. Мы – кардиологи процессов SCM. Предлагаемые решения содержат в себе значительную долю накопленных бизнес-знаний.

Для России характерны большие расстояния, сложные погодные условия, низкий уровень дорожной и транспортной инфраструктуры, слабая дисциплина поставок. Применимы ли в этих условиях методы, на которых базируются решения JDA?

В российских условиях важность подобных решений, вероятно, даже выше. Например, среднее расстояние поставок, с которым приходится работать российскому рынку, в полтора раза больше, чем в Европе. Из-за этого транспортная составляющая в себестоимости продукции гораздо выше. Оптимизация транспортных операций становится жизненной необходимостью для многих компаний.

Еще один хороший пример – розничная торговля, которая в России растет на 25-50% ежегодно. При этом общая рыночная доля десяти крупнейших ретейлеров не превышает 30%. Всем остальным требуется постановка базовых процессов – прогнозирование спроса, планирование запасов в магазинах и на распределительных центрах, оптимизация ассортимента в различных магазинах.

Россия – огромная страна, в зависимости от региона разнятся плотность населения и особенности потребления. Компании, выходящие на новые рынки, должны представлять, как им следует адаптировать ассортимент и бизнес-модель.

Наконец, при работе в больших городах компании испытывают значительные ограничения площадей – площадок мало, а их стоимость высока. Им можно помочь с оптимизацией ассортимента, позволяя максимизировать прибыль с единицы площади.

Если речь идет о партнерской сети, объединенной логистическими цепочками, кто, на ваш взгляд, должен управлять поставками, чтобы сеть партнеров работала наиболее эффективно?

В различных отраслях существуют различные управляющие каналами. Но, независимо от индустрии, главным действующим лицом является потребитель. Поэтому необходимо понять его спрос и потребности, передав эти данные на всю цепочку. Традиционная проблема цепочек – невозможность синхронизации потребностей клиента, участники не имеют единого взгляда на этот счет. Из-за этого, например, они вынуждены держать повышенные страховые запасы, минимизируя свои риски.

Другая распространенная проблема – время реакции на изменения потребностей. Обычно оно непозволительно велико.

Можно ли утверждать, что сегодня конкурируют не столько компании, сколько выстроенные ими цепочки поставок?

Это то, о чем мы говорим уже много лет. Корреляция между логистическими процессами и финансовыми результатами действительно весьма высока. Наиболее успешные компании добились высоких результатов в оптимизации логистических цепочек.

На российском рынке в ближайшие полтора-два года мы способны принести много пользы заказчикам, привнося в их деятельность базовые элементы SCM. Для российских компаний эти технологии сами по себе инновационны. В области логистики они находятся на самом начальном уровне зрелости.

Многие компании Западной Европы испытывают падение прибыли и пытаются найти пути сокращения операционных издержек. В России проблема та же, несмотря на другие корни: компании растут и пытаются обуздать рост издержек. Если у них появится инструмент, позволяющий планировать логистические процессы, они будут иметь преимущество.